Зита и Гита - [26]

— Ранджит, — подсказала Сандра.

— Извините, господин Ранджит, но не согласитесь ли вы с вашей прекрасной Сандрой распить со мной бутылку шампанского? У меня сегодня удачный день. Мне повезло. Я выиграл кучу денег и хотел бы это отметить. Меня зовут Юсуф, — сказал мужчина, действительно напоминавший гориллу: у него были волосатые руки и, видимо, грудь, поскольку до самого адамова яблока из-под рубашки торчали черные мохнатые волосы.

— Если хотите, — продолжал самозванец, — можно пройти в бар. Я вижу, ваш ужин подошел к концу.

— Конечно. Ранджит, пойдем в бар. Послушаем музыку. Потанцуем, — подхватила Сандра.

Ранджиту ничего не оставалось, как согласиться.

Сандра лукаво улыбнулась.

— Да, Ранджит, позови официанта и расплатись. Мы ждем тебя в баре. Шампанское пусть подадут туда, — и она, взяв под руку новоявленного наваба и покачивая округлыми бедрами, зашагала, демонстрируя длинные ноги, по направлению к бару.

В баре было шумно. Лилась легкая зазывающая музыка. Бармен легкими движениями откупоривал бутылки и наполнял бокалы спиртным, соками, водой и всевозможными напитками.

— Знаешь, Ранджит, а господин Юсуф может кое в чем нам помочь, — отпив шампанского, сказала Сандра. — Он может устроить тебе удачную поездку в Дели, и там, попутно со своими делами, ты сделаешь и то дело, которое поручит тебе Юсуф.

— Да-да, это — сущая безделица, но вы разбогатеете, Ранджит. Вы сможете купить себе хороший дом, жениться, в конце концов. Вот вам моя визитная карточка, — горилла протянул Ранджиту плотную и скользкую, как бамбук, карточку. — Звоните завтра после двух.

— Нам, пожалуй, пора! Да, Ранджит? — сказала Сандра.

— Конечно, дорогая! — и Ранджит вытащил бумажник.

— Нет-нет, позвольте мне, — поспешил Юсуф расплатиться с барменом. Затем великий наваб, почтительно сложив руки «лодочкой», поклонился. И они расстались.

Сандра с Ранджитом вышли из клуба. Миновали ворота с бессменным привратником, который указал им на такси. Ранджит дал ему на чай. Привратник поклонился.

— К нам? — спросила уверенно Сандра.

— Куда же еще, — ответил Ранджит.

Он с облегчением закурил сигарету и сел в машину.

Таксист включил счетчик, озарил Сандру ослепительной улыбкой, небрежно бросил тонкую руку на баранку и, резко рванув с места, погнал машину вперед. Он крикнул что-то резкое обгоняемым моторикшам и лихо проехал в сантиметре от встречного автобуса.

Сандра, невольно прижавшись к Ранджиту, вскрикнула:

— Пожалуйста, осторожнее!

— Все будет о’кей, мисс. Вам в кафи-хаус? — весело спросил водитель.

— Нет, нам домой, на Марин-драйв, — небрежно бросил захмелевший Ранджит.

Перевалив через дамбу, такси миновало сияющий иллюминацией парк «Висячий сад» и выехало на набережную бухты Бэк-Бей.

На Марин-драйв машина остановилась у шестиэтажного дома, где была «тайная» однокомнатная квартира, которую через неделю предстояло оставить, так как Ранджит был уже не в состоянии оплачивать и гостиницу, и эту квартиру.

Ранджит вручил водителю шесть рупий. Тот, в знак благодарности, приложил деньги ко лбу и еще раз наградил ночную парочку ослепительной улыбкой.

Как только Ранджит и Сандра вошли в комнату, она сорвала с себя платье и, как пантера, бросилась на Ранджита. Затем стала медленно оплетаться вокруг его тела, как лиана вокруг ствола. Ее глубокий поцелуй напоминал Ранджиту о том, что Сандра высосет из него, как пчела из цветка, все, что ей нужно. Губы Сандры, поначалу горячие, стали холодеть от страсти.

«При любовном наслаждении уста женщины всегда чисты».

В синем небе сияла полная луна.

Глава десятая

Зита сидела на кухне за низким столиком и, подравнивая ножницами листики бетеля, бросала их в серебряный ящичек.

Внешне она была спокойна, как всегда, миловидна и благообразна.

В ее позе и простых движениях просматривались прирожденные грация и изящество, что так характерны истинным дочерям Великого Бхарата, плавные переходы движений тела которых сочетаются в единую гармонию с их речью, мыслями и движениями глаз.

До трех лет ее воспитанием занимались мать и няня. Позднее, когда не стало родителей, Зиту воспитывала Индира — бабушка, мать отца.

В детстве на нее никогда не кричали, не сердились. В ее присутствии взрослые никогда не ссорились, в каком бы настроении они ни были.

Обуздание чувств — главная, красная нить воспитания, основная линия личного поведения и тема проповедей. Подобный подход к воспитанию сохраняется в Индии с древнейших времен.

Истоки ведения о человеке, о его назначении, о его поведении в обществе себе подобных и среди природы отражены в ведийской литературе, упанишадах, в эпосе «Рамаяны» и «Махабхараты».

Еще Гаутама Будда говорил своим ученикам, что слишком слабо натянутая струна и излишне перетянутая — не издадут нужного звука. Истина — посередине.

Люди, владеющие собой, освобождаются от пороков и могут постичь Брахмана.

В индийских семьях воспитание развивается из этого главного зерна.

До появления пресловутой Каушальи Зита росла в атмосфере доброжелательности и любви. Подобная атмосфера царила и в семьях ее родственников.

В памяти Зиты сохранились незабываемые слова матери: «Дочка, не раздави муравья. Осторожно, милая, не бросай камешки в птичку, никому не наноси вреда».