Зимой змеи спят - [12]

— Туалет закрыт, гражданин, — наглым голосом сообщил он, не глядя на Ставрова. — По техническим причинам…

Георгий изобразил на своем лице ужасную гримасу.

— Мне очень надо, поймите! — заныл он, усиленно переминаясь с ноги на ногу. — Просто сил нет терпеть!.. Пустите, а? Ну, что вам стоит?..

Громила хмыкнул.

— Ты что, глухой, мужик? — миролюбиво осведомился он. — Сказано тебе — клозет не функционирует. А если очень хочется, то сходи куда-нибудь под кустик… на Красной площади! Знаешь, как умные люди говорят? «Пусть лучше лопнет совесть, чем мочевой пузырь»!..

Он задребезжал хриплым смешком, явно высоко оценивая свое остроумие. Как потенциального противника Ставрова он, судя по всему, не воспринимал вовсе.

И зря. Потому что в тот же момент Ставров, даже не вынимая рук из карманов куртки, коротко ударил коленом в пах комику-любителю, а когда тот стал съеживаться так, будто его тоже постиг внезапный позыв к мочеиспусканию, каблуком второй ноги наступил ему на голеностопный сустав и тщательно проутюжил его, дробя кости. Редкие прохожие, шествовавшие мимо коридорчика-тупика, где располагался вход в туалет, так и не поняли, почему дюжий детина, только что травивший анекдоты своему дружку, вдруг вскрикнул и сполз по стене на пол. Для особо любопытных Ставров сделал успокаивающий жест, а затем открыл дверь туалета и одним рывком, используя тело охранника, как щит, втащил своего недавнего собеседника внутрь.

И тут же оцепенел. Но вовсе не от того, что в двух метрах от себя увидел черное отверстие револьверного дула — второй охранник, оказывается, караулил вход в туалет возле самого турникета, на посту старушки-контролерши, и реакция на вторжение в туалет незваных посетителей у него оказалась отменной. Ставров застыл, как вкопанный, потому что поля шляпы уже больше не закрывали лица владельца револьвера: шляпа лежала на деревянном столике рядом с турникетом. В этой ситуации Ставрова больше всего поразила личность человека, целившегося в него. Потому что это был не кто иной, как Юрка Ренжин, бывший командир отделения в третьем взводе.

Через секунду он тоже узнал Ставрова, и ствол его револьвера медленно опустился.

— Старший лейтенант Ставров? Анатольич? — с огромным удивлением спросил он. — Откуда ты здесь взялся?

Георгий отшвырнул от себя громилу, телом которого закрывался, тот ударился лбом о кафельную стенку, взвыл от боли и рухнул без сознания.

— Да вот, — непринужденно пустился в объяснения Ставров, — приехали с женой и дочкой купить кое-что из обуви, и мне пописать захотелось, прихожу — а тут этот мудила вздумал мозги мне пудрить. Грубил, распускал ручонки, ну я его и приложил… слегка.

— Да уж видно, что — слегка, — широко осклабился Ренжин. — Ты, Анатольич, всегда отличался любовью к ближнему!..

Он мало изменился за прошедшие два года. Только слегка пополнел, отпустил усики, да волосы его заметно поредели. А шрам на лбу оставался таким же уродливо-красным, как два года назад. Это не было отметиной от пули или осколка.

Это было следствием того, что один из боевиков пытался вырезать на лбу попавшего в плен сверхсрочника Юрки пятиконечную звезду, но художник из чеченца оказался никакой, и он уже собирался, подобно чукче-хирургу в известном «чернушном» анекдоте, перечеркнуть свой опус с воплем отчаяния «Нэ получается, аднако!», как тут Ставров с горсткой своих окровавленных десантников ворвался в подвал, где происходило дело, и вовремя всадил разрывную пулю прямо в кисть руки горе-художника, превращая ее в кровавый обрубок с белоснежной костью…

Ставров сморгнул, прогоняя видение, до мельчайших деталей реконструированное памятью в столь неподходящий момент.

На мгновение ему стало трудно дышать, в горле словно раздулся резиновый шарик, и захотелось плюнуть и на Ассоциацию, и на задание, и на все остальное, повернуться и уйти восвояси, и пусть кто-нибудь другой разбирается в хитросплетениях судеб и мучается, не зная, как поступить в ситуации, подобной этой, и стоит ли вообще как-то поступать…

Но он не ушел. Вместо этого он спросил:

— А ты что здесь делаешь, Юрук?

Ренжин не успел ответить. Откуда-то из глубин туалета донесся капризный мальчишеский голос:

— Эй, ты, человек со шрамом, с кем это ты там балаболишь?

— Успокойтесь, Владислав Николаевич, — громко ответил Юрка, не отводя взгляда от Ставрова. — Всё спокойно, это мы с напарником тут беседуем… Не торопитесь, занимайтесь по своему плану, сколько вашей душе будет угодно!

— Смотри у меня, — пригрозил мальчишка и вновь умолк, только время от времени что-то бормотал невнятно.

— Это что еще за юный деспот? — поинтересовался Ставров.

— О, это важная птица… Кстати, раз уж ты вывел из строя моего напарничка, прикрой-ка дверь.

Ставров послушно задвинул засов на внутренней стороне двери.

— Что-то я не пойму, Юр, — сказал он. — Он что, сынок какого-нибудь мафиозного босса? — Ренжин кивнул и отвел глаза. — И ты пошел на службу к таким сволочам? Зачем, Юрок?

— Да лишь затем, что они мне платят! — с вызовом сказал Юрка. — И ого-го как!..

— Но как ты мог… они же об тебя подошвы вытирают! — задохнулся Ставров.