Зимовка на «Торосе» - [24]

— А ваше мнение, товарищ начальник?

— Надо итти.

— Я тоже так думаю, только вот камешек торчит как раз по самой середине пролива. Вон он, видите?

— Вижу, а все-таки сдается, что мы пройдем. Если бы поперек пролива шел риф, на нем обязательно бы наторосило лед, а тут ровный покров.

— Ну, значит, пошли.

Задуманное нами предприятие было весьма рискованным, поэтому мы вооружились, как только могли. На лотовых площадках с каждого борта были поставлены наши лучшие лотовые матросы Карельский и Замятин; на самом носу «вперед в воду, смотрящим» стал третий штурман Владимир Николаевич Жилин. Наблюдение из «вороньего гнезда» за боем со льдом и неизвестными рифами выпало на мою долю. На вахту в машине стал старший механик.

— Товарищ командир, если заметите, что «Торос» отскакивает ото льда как мячик, так знайте, что мы бьем не в лед, а в подводный камень, — шутливо заметил механик, после того как ему обрисовали обстановку.

— А ты крути веселее, Михаил Григорьевич, авось камень-то и поддастся.

— Есть крутить веселее!

«Торос» начал форсировать лед. Оба лотовых, как только находили пространство воды между обломками льдин, старались обязательно попасть в него лотами, чтобы получить глубину. Тяжелая это была работа. Лотлини то окунались в холодную воду, то протаскивались сквозь ледяную кашу на холодном ветру. Только поморам и была под силу эта работа, и надо им отдать должное: выполняли они ее прямо артистически. Показания глубин почти непрерывно выкрикивались то с правого, то с левого борта, хотя «Торос» работал в чрезвычайно сплоченном льду. Метр за метром сдавался пролив. Вот уже пройдена самая узкая его часть. Торчащий изо льда каменистый островок остался с правого борта. Еще не сколько ударов, и «Торос», рассекая форштевнем спокойную воду вновь начавшейся полыньи, пошел к мысу Иванова.

— Николай Николаевич, «фокус» полностью удался. Спускайся «чай гонять»! — донесся до меня довольный голос капитана.

Все было хорошо, кроме… навигационной карты. Она явно не соответствовала действительности. Не только очертания, но и количество проходимых нами островов на карте было одно, а в природе совершенно иное. Архипелаг Крузенштерна явно нуждался в систематическом гидрографическом обследовании. В полдень 18 сентября открылись первые острова архипелага Норденшельда — Нансена, Герберштейна и Боневи, чуть намечавшегося через пролив Фрама.

— Ну, это уж никуда не годится, — возмутился старпом, после того как «Торос» прошел траверз мыса Де-Колонга, — смотрите, вот два островка стоят как братья, а на карте изображена одна лепешка с жирной надписью: «Остров Ледяной». Ведь тут же масса народа проходила, неужели трудно было внести хоть этот корректив на карту!

— Не сердитесь, Сергей Федорович, теперь то уж мы внесем поправки, знать бы только, что нам поручат делать…

— Узнаем, и по возвращении на Большую землю поработать над исправлением карт и лоций придется здорово.

Итак, мы были почти у цели своего похода, однако, как оказалось, цель была хорошо видима, но отнюдь не так легко достижима. Все подходы к архипелагу Норденшельда были забиты сплоченным льдом. «Торос» подошел почти к самому входу в пролив Фрама и стал у кромки еще не взломанного ледяного покрова, распространявшегося по всему проливу. Севернее сплошной лед тянулся от острова Нансена к Герберштейну и далее поворачивал на запад, подходя к острову Гаврилова, пройденному нами несколько часов тому назад. В проливе Матисена во льдах отчетливо был виден ледокол «Ленин» с двумя грузовыми пароходами, из которых один имел сильный дифферент на нос; повидимому, пароход ремонтировал свой руль или винт.

Стало темнеть… По радио сообщили на «Седов» о том, что мы стоим у входа в пролив Фрама; на корабле был дан отдых всем свободным от вахты людям. Было приятно растянуться на мягкой койке после долгого сиденья в тесном «вороньем гнезде». На корабле быстро наступила тишина; его обитатели разместились в горизонтальном положении на своих койках. Даже самые заядлые биллиардисты, гонявшие каждую свободную минуту блестящие шары по зеленому полю биллиардного стола, сегодня изменили своим правилам.

Я уже почти засыпал, как вдруг услышал мягкий толчок в борт судна. Снова все стало тихо, если не считать методически дробного стука мотора динамо, потом опять что-то проскрипело вдоль борта. В следующую минуту раздался звонок машинного телеграфа, предупреждавший о необходимости готовить главный мотор. Перспектива приятного отдыха разлетелась как дым. На палубе посвистывал в снастях ветер, заряды тумана быстро проносились вдоль берега, временами совершенно скрывая его из глаз. Густые массы льда медленно двигались с севера по направлению к заливу Бирули.

— А ведь, Николай Николаевич, дело-то табак, — встретил меня на мостике капитан. — Ни черта не видно, а нас прет со льдом на берег.

То, что нас «прет», было видно по движению льдин, окружавших «Торос». Интересно, однако, было то, что дрейф шел не по ветру, а под острым углом навстречу к нему. Ясно, что здесь работало сильное течение, что значительно осложняло положение судна.

— Давно заметили дрейф?