Зимовка на «Торосе» - [15]

В нашем случае «Торос» встретил на своем пути обломок многолетнего ледяного поля, вклинившегося между большими пространствами почти невзломанного льда. Толщина поля была такова, что, когда судно выскакивало да него носом, поле почти не кренилось и «Торос», осев кормой, просто соскальзывал с него назад. Подрывание поля аммоналом могло дать положительные результаты, так как структура поля была не однородной и, следовательно, под действием моментального толчка большой силы слабые места поля должны были растрескаться.

— Распорядись-ка приготовить парочку зарядов, Владимир Алексеевич, а я пока навещу Шунгина.

В свое время рулевым было отдано распоряжение: когда дается ход назад — ставить руль прямо без команды. Это распоряжение выполнялось, а вот Шунгин, для ускорения дела, решил только немного перевести руль из положения «на борт», и перо натолкнулось на льдину в положении пол-борта; удар стремительно потянул штуртрос, штурвал пришел в быстрое вращение, рукоятками подхватил Шунгина и выбросил его из рубки…

В лазарете я нашел Васю, обложенного холодными компрессами. Первые приступы острой боли уже прошли, и пострадавший, увидев меня, сделал попытку улыбнуться, что, однако, удалось ему с трудом.

— Вот ведь какая оказия получилась!.. Стою, значит, руки на штурвале, вижу — капитан застопорил машину, ну, значит, сейчас, мол, «полный вперед» и руль «вправо на борт», на заднем-то ходу мы все влево укатывались. Я это уже начал вправо перекладывать помаленьку, а он вдруг, дьявол, как рванет… меня по ногам да по боку. Подняло немного — и в дверь.

— Больно? Шевелить ногами можешь?

— Шевелил, пробовал, а сейчас не могу. Как лежишь спокойно — ничего, а чуть начнешь ворочаться — аж дух захватывает.

— А ты и не ворочайся. Сейчас лед рвать будем, так ты не пугайся.

— Чего его пугаться? На фронте не пугались, а страшнее было.

— Ну, поправляйся. Как встанешь, ребятам накажи, чтобы слушались, когда говорят. Как у него дело, товарищ доктор?

— Ничего, Николай Николаевич, «колеса» целы, через неделю в футбол играть будет, — улыбнулся лекпом Толстяков.

Оптимизм медика был чисто напускной. Выйдя со мной из лазарета, Серафим Федорович сообщил, что Шунгин сможет стать на работу не раньше чем через месяц, так как у него очень сильный удар пришелся по коленной чашечке, т. е. месту, особенно трудно поддающемуся лечению.

На корме гидрологи открыли, на разостланном брезенте, «завод» по изготовлению подрывных зарядов. Аммонал легко взрывается специальными капсюлями и не требует для этого особой хитрости. Важно только, чтобы в заряд не проникла вода. Наиболее простой способ изготовления заряда для подрывания льда следующий: аммонал насыпается в литровую бутылку, слегка утрамбовывается в ней деревянной палочкой, и ею же в прессованном аммонале делается углубление для вкладывания капсюля и бикфордова шнура. После того как капсюль со шнуром вставлены в бутылку, ее горло затыкается промасленной паклей и густо смазывается тавотом. Для помещения заряда на месте взрыва к горлу бутылки мы привязывали веревку длиной чуть больше метра. Второй конец веревки прикрепляли к краю льдины, которую надо было взрывать, после чего шнур зажигался и бутылка опускалась в воду. Длина бикфордова шнура выбиралась такой, чтобы «подрывнику» дать возможность после зажигания заряда отойти на безопасное расстояние от места взрыва. Всю эту операцию нам удалось проделать очень быстро. Секунд через 30 после того как был зажжен шнур, раздался глухой удар взрыва, на нос «Тороса» посыпались мелкие куски льда, и… дорога судну была почти расчищена. Ледяное поле растрескалось в нескольких направлениях, но каждый из получившихся кусков был настолько велик, что «Торосу» предстояла немалая работа.

Снова возобновились атаки корабля. Части поля, одна за другой, раскалывались под ударом окованного форштевня. «Торос» выходил победителем, но победа давалась ему ценой сильно поцарапанных бортов. На льду остались следы краски, а кое-где виднелись и крохотные ворсинки дерева от ледовой обшивки. Потери были невелики, но было бы лучше, если бы борта остались совершенно гладкими. Самое незначительное повреждение обшивки, простая царапина были уже началом откалывания от нее целых щепок. Говорят, однако, что «волков бояться — в лес не ходить». Помня это мудрое народное изречение, мы продолжали наш путь к берегу. Еще несколько сильных ударов, и мы на чистой воде широкого и длинного разводья. Вырвавшийся из плена «Торос», казалось, стрелой понесся мимо ледяных берегов полыньи. Гладкие, сверкающие в лучах заходящего солнца волны симметрично разбегались в стороны от судна. Проходя мимо нашей химической лаборатории, я встретил Сергея Александровича.

— Ну как? Увидели теперь лед?

— Видел, — хмуро ответил химик.

— Понравилось?

— Век бы его, чорта, не видать! Разве это плавание? Из рамок на полках повыпрыгивали банки с реактивами, побились, все смешалось в какой-то винегрет.

— Вперед наука, Сергей Александрович, зато дома будет рассказов на год — вы ведь мастер представить все в натуральную величину.

— Вы вот смеетесь, а нет, чтобы предупредить, что «Торос» превратился в трамвайный вагон, сошедший с рельсов.