Зимняя жерлица - [34]

Пусть я сам подобным образом никогда не принимал участия в ночной зимней ловле налима, но очень хорошо понимаю тех людей, и с совершенной ясностью представляю себе всю идиллию столь романтичной обстановки. Мне случалось много раз в одиночку коротать ночь возле костра на берегу осеннего водоема или под пологом могучего леса. И всегда в глухую полночь мной овладевало торжественно- таинственное чувство величия и сказочности дикой природы. Нет, услышав зловещий хохот филина или тягуче-плаксивый крик большой серой неясыти, я, конечно, не приписывал эти звуки нечистой силе, каким-нибудь там лешим или кикиморам болотным, я отнюдь не испытывал суеверного страха, но всегда невольная дрожь пробегала по телу и в голову неотступно лезла мысль о том, что никакой ты не властелин природы, а всего лишь навсего такой же сын Земли, Воды и Воздуха, как и все эти живущие рядом с тобой бесчисленные существа. Да и, честно говоря, неразумно как-то говорить о властвовании людей над природой, ибо не они ее породили, а она их. Человек в безумном своем ослеплении может уничтожить ее, но покорить никогда!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Давно утихли рыболовные страсти, погасли веселые ночные костерки, мелькавшие все лето по берегам, словно маленькие маячки, и воду окутало угрюмое одиночество. Лишь кое-где проносятся по хмурым сердитым волнам последние желто-бурые листья обнаженных деревьев, дрожащих и стонущих в ночной мгле от секущего по их голым веткам и потемневшим стволам ледяного дождя. Вой ветра в вершинах берез да нависшее черное небо, слившееся с мечущейся водой, безраздельно властвуют сейчас над миром. И потому особенно уютной кажется в такие минуты небольшая, но опрятная деревенская избенка с ее жарко натопленной русской печью и отдувающимся пузатым самоваром, занявшим свое законное место в центре такого же старого, как он сам, дощатого стола. Хорошо сейчас под вздрагиванье оконных стекол да завыванье в печной трубе вести неторопливую и спокойную беседу со своим компаньоном-охотником, вспоминая удивительные, кажущиеся посторонним людям, не посвященным в таинства природы, неправдоподобными, охотничьи истории. После пересказа очередной "пули" мой товарищ отхлебывает большой глоток чаю и, погоняв языком кусочек сахара, почмокав губами для солидности и большей значимости истории, задумчиво произносит: "Вот ведь как бывает". На что я без тени сомнения в достоверности сказанного киваю ему в ответ головой, медленно растягивая слова: "Да-а-а уж, быва-а-ает, конешно".

Мы оба некоторое время молчим, подыскивая в памяти, чем бы еще удивить друг друга и, наконец, допив самовар, накидываем на плечи, пропахшие избой, видавшие виды телогрейки, выходим на крыльцо покурить. Из темноты в лицо бьет колючий ветер, насквозь пропитанный водяной пылью, заставляя поплотнее запахнуться в свалявшийся ватник и прижаться к косяку двери в дальнем углу небольшого навеса. Не дай Бог какому-нибудь путнику в атакую непогоду оказаться один на один в открытом пространстве с надвигающимся призраком неотвратимой зимы. Зато как сладко осознавать, засыпая на узеньком топчане, укрывшись сверху пестрым тяжелым одеялом, под убаюкивающее завыванье бури за толстыми бревенчатыми стенами, что в доме тепло и сухо, и никакой ветер, никакой дождь не смогут проникнуть внутрь приютившей нас избы.

Незадолго до рассвета я проснулся от странного ощущения глубокой тишины. Лишь незнающие покоя ходики на стене продолжали монотонную свою работу, отсчитывая шаг за шагом неторопливую поступь властелина жизни Времени. Выглянул в окно, и мне показалось, будто весь двор, и деревья, и крыши соседних домов залиты ярким серебристым лунным светом, и, только приглядевшись, понял, что озябшая земля, защищаясь от промозглого ветра и дождя, оделась сне жным покрывалом. Не в силах больше заснуть, я оделся и вышел во двор. Было слегка морозно и тихо. Редкие снежные хлопья, возникая из ниоткуда, медленно кружась в воздухе, беззвучно и мягко довершали начатое несколько часов назад обряжанье природы. Наверное, в старину также неспешно и деловито обряжали невест к брачному венцу.

Одно за другим наползают никогда не истирающиеся из памяти задумчивогрустные воспоминания далекого детства. Для ребятишек первый пушистый снег всегда праздник. Только девчонки стараются ничем не выказать свою радость, будто ничего и не произошло, мальчишки же - что стригункижеребята, впервые выпущенные на молодую, зеленую лужайку из зимнего стойла, - кувыркаются, орут, кидаются друг в дружку липкими комьями снега под опасливо-напряженными взорами жителей первых этажей.

Теперь все куда-то ушло. Далеко-далеко. Оставив как память о той поре лишь этот неповторимый, удивительно тонкий запах -запах первого снега. Его невозможно спутать ни с чем, он слаще всех существующих на свете изысканных ароматов, потому что он возвращает нас на короткие мгновения в ту сказочную, солнечную страну, именуемую детством. Он, запах, память.

А я все стою и никак не могу насладиться, вбирая полной грудью ровное и спокойное дыхание уснувшей до весны земли. Стою и не замечаю легкого холодка, забравшегося под распахнутый ватник, потому что мне сейчас тепло и хорошо от мыслей и чувств, навеянных запахом первого снега.