Зимняя роза - [31]

Липкий серый туман поднимался над болотами и каменистыми склонами. Он вился вокруг корявых, скрюченных стволов старых деревьев и скрывал дорогу, так что Ирене начало казаться, что они плывут по серому морю, над которым клубится густой пар.

Ирена постоянно чувствовала присутствие мужчины за спиной и старалась сидеть прямо, но поездка была долгой и силы постепенно покидали се. Она пригрелась и, несмотря на решимость держаться от Кристофера подальше, все больше приваливалась к его груди. Затем, осознав его близость, она чувствовала внезапный прилив энергии и резко выпрямлялась.

— Расслабьтесь, Ирена, — сказал наконец Кристофер. — Скоро вы избавитесь от меня.

Его слова вызвали в ней воспоминание об их первой встрече, а затем память услужливо воскресила в ней жар его поцелуев. Когда другие мужчины пытались хотя бы украдкой дотронуться до нее, Ирена испытывала только отвращение. С Кристофером все было иначе, и она боялась, что обречена помнить его жаркие объятия до конца жизни.

С первыми лучами солнца они подъехали к Мобри. Поравнявшись с домом мэра, Кристофер соскочил на землю, отпер ворота и подвел жеребца к заднему крыльцу. Фэррел, видимо, еще не вернулся, иначе из открытого окна его комнаты доносился бы громкий храп. Кристофер помог Ирене спрыгнуть на землю. Она сняла редингот, отдала ему и быстро пошла к дверям.

— Вы не собираетесь пригласить меня в дом?

Ирена резко обернулась и поймала его насмешливый взгляд.

— Конечно, нет!

Кристофер с притворным разочарованием вздохнул:

— Вот она, благодарность ветреной девчонки.

— Ветреной? — взорвалась она. — Как вы смеете называть меня ветреной? Вы, самодовольный… болван! Вы… вы…

Кристофер ударил жеребца в бока, и тот в грациозном прыжке перемахнул через забор. Ирена топнула ногой. Она еще никогда не встречала мужчину, которому бы доставляло такое удовольствие выводить ее из себя. И было особенно обидно, что ему это, безусловно, удавалось.

Флеминг вернулся домой только к полудню. Увидев, как он идет по дороге, Ирена в отчаянии заломила руки. Она весь день не находила себе места, боясь гнева отца. Звери ворвался в дом и с шумом захлопнул за собой дверь. Увидев Ирену, он сердито швырнул пальто на пол.

— Так! Ты уже дома! А я всю дорогу думал, что на тебя напали разбойники.

Ирена не отважилась признаться, насколько его слова близки к истине.

— Боже мой, глупая девчонка! Не понимаю, что на тебя нашло. Убежала с криком, что Смедли Гудфилд тебя трогал. Подумаешь, беда! Ты отлично знаешь, что, как только вы поженитесь, у него будут на это все права.

У нее от отвращения свело живот.

— Именно поэтому я и убежала. Меня тошнит от одной этой мысли.

— А-а-а! — Эвери зло прищурился. — Конечно, у тебя есть другой ухажер. Когда этот мерзавец Ситон тебя лапал, ты даже не пикнула. А когда это позволил себе порядочный человек, собирающийся на тебе жениться, ты вдруг подняла визг. Мне кажется, тебе стоит иметь в виду, что мистер Ситон не собирается па тебе жениться. Он не прочь переспать с тобой и получить удовольствие. Но если он тебя обрюхатит, то можешь не сомневаться, что останешься вовсе без мужа.

От грубости отца у Ирены запылали щеки. Она отвернулась и тихо сказала:

— Тебе не о чем беспокоиться. Кристофер Ситон — последний человек, которого я бы выбрала в мужья.

— Последний! — Эвери недоверчиво фыркнул. — А может, первый? Бьюсь об заклад, рядом с ним старику Смедли не на что рассчитывать.

Глава 5

Если существует такое понятие, как седой альбинос, то следующий претендент на руку Ирены был именно таким. Мышино-серые волосы, сероватый цвет лица, водянисто-серые глаза и синева вокруг губ — только в таких цветах можно было написать портрет Харфорда Ньютона. Вдобавок к этому его короткие пухлые руки постоянно потели и он все время вытирал носовым платком нос. Несмотря на внушительный слой жира, он, по-видимому, плохо переносил холодную зиму. Даже в такой солнечный и относительно теплый зимний день, как сегодня, воротник его пальто был поднят, горло обмотано шарфом. И видом, и осанкой он напоминал перезрелую дыню, размякшую и дряблую, а манерами — важного домашнего кота, надменного и требовательного.

Перспектива его близости, объятий, прикосновений горячих потных рук повергла Ирену в ужас. Она вспомнила слова Кристофера, что уж лучше терпеть его, чем любого из этих поклонников, и вынуждена была признать, что он абсолютно прав.

Неимоверным усилием воли Ирене удалось удержать на лице маску холодной вежливости. Она всячески пресекала попытки Харфорда Ньютона придвинуться поближе, но все равно его ладонь то и дело касалась ее груди или бесцеремонно замирала на бедре, словно он уже вступил в права мужа. Ирена боялась гнева отца, но отчаяние придало ей храбрости. Она поспешно выбежала из комнаты и заперлась в спальне, отказываясь, несмотря на угрозы Эвери, вернуться в гостиную, пока Харфорд Ньютон не покинет их дом навсегда. Только увидев, как его карета отъезжает от крыльца, она облегченно вздохнула, и даже предстоящая встреча с трясущимся от ярости Флемингом не могла омрачить ее радости. Она вошла в гостиную и увидела отца с бокалом виски в руках.