Зимняя мантия - [21]

– Я отправляюсь домой, в Хантингдон. Ты можешь ехать или остаться, как пожелаешь. – Он вывел лошадь из конюшни. Господи, как же для них все просто!

Его люди начали собираться во дворе. Все молчали, но выражения лиц говорили сами за себя.

– Значит, Вильгельм вам отказал? – спросил скальд, подходя к нему.

– Это не твое дело.

– Если вы граф, это касается всех, – возразил Торкел. – О том, что вызвало ваш гнев, завтра будет говорить весь Вестминстер.

– Ну, меня здесь уже не будет, – отрезал Уолтеф. – Вильгельм сказал, что уже был достаточно ко мне благосклонен. Он заявил, что у меня не хватает достоинств, и я им не подхожу.

– Вот как… – протянул Торкел.

– Раз он придерживается такого мнения, мне здесь больше нечего делать.

– Вы не считаете, что он со временем может изменить свое мнение?

– Полагаю, за ночь он не передумает. Для нас обоих лучше, если я уеду. А ты оставайся, если хочешь.

Торкел покачал головой и грустно улыбнулся.

– Лучше я поеду с вами в Хантингдон, чем останусь здесь прозябать в роскоши и похоти.

Уолтеф кивнул:

– Как хочешь, – и вскочил в седло.

Симон, о котором все забыли, тихонько сидел в углу, боясь провести промасленной тряпкой по шлему, чтобы шорохом не привлечь к себе внимания. Несколько минут назад Вильгельм призвал старшего придворного и велел ему привести леди Джудит.

– Ты знала о его намерениях? – обратился Вильгельм «жене.

Она отрицательно покачала головой.

– Если бы знала, я бы этим ухаживаниям сразу положила конец. И Аделаида поступила бы так же. Она в долгу у сеньора Уолтефа, он спас Джудит из-под копыт лошади в Фекаме, это мне известно, но больше ничего.

– Наверняка было еще что-то, – мрачно заметил Вильгельм.

– Но не при мне, – возмутилась жена. – Видимо, его обнадежило какое-то мимоходом брошенное слово.

– Возможно, – скептически промолвил Вильгельм, грызя ноготь большого пальца.

Сидящий в своем уголке Симон вспомнил тайные свидания Джудит и Уолтефа в Фекаме. Сколько он мог бы рассказать! Симон крепко сжал губы.

– Значит, ты решительно против брака Уолтефа и Джудит? – спросила Матильда. – Ты в самом деле считаешь, что он ей не подходит?

Вильгельм молчал, глядя на огонь. Затем повернулся к жене.

– Уолтеф молод и опрометчив – сначала делает, потом думает. Мне он нравится, но он не испытал себя ни в войне, ни в дипломатии. Его сердце управляет его головой, а это большой недостаток для человека у власти.

– Вы правы… милорд, – сердито изрекла Матильда, и Симон удивился, расслышав смешок Вильгельма.

– Я изо всех сил стараюсь скрыть этот мой единственный недостаток, – произнес он. – И я рад, что ты мне помогаешь.

– А если бы я этого не делала?

– Мне кажется, ты знаешь ответ.

Послышался стук в дверь.

– Войдите, – крикнул Вильгельм.

Стражник открыл дверь, пропуская леди Джудит, ее мать и отчима в комнату. Джудит была белой как мел, Аделаида – раздраженной, а Юдо – изумленным.

– Зачем я тебе понадобилась в такое позднее время? – недовольно спросила Аделаида у брата.

– Тебе следует задать этот вопрос своей дочери, – возразил Вильгельм и жестом предложил им сесть на скамью.

Аделаида осталась стоять.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Джудит опустилась перед дядей на колени.

– Наверное, Уолтеф Хантингдонский просил у вас моей руки? – спросила она.

– Что? – Глаза Аделаиды расширились и засверкали. Оставив мужа стоять посреди комнаты, она подошла к дочери и остановилась над ней, уперев руки в бока. – Ты попустительствовала ему за моей спиной?

– Тише, Аделаида. – Вильгельм поднял правую руку ладонью вперед. – Поскольку это дошло до меня, позволь мне разобраться.

Лицо Аделаиды покраснело. Она гордилась строгим порядком в своем доме, а теперь со слов брата выходило, что она допустила оплошность.

– Если ты навлекла позор на наш дом, я запру тебя в монастыре, – прошипела она дочери.

Джудит подняла голову.

– Я не сделала ничего постыдного.

Вильгельм прищурился.

– Но ты знаешь, хотя я и не успел произнести ни слова, зачем я тебя позвал. Разве это не значит, что вы с графом Хантингдонским уже успели сговориться?

Джудит с трудом выдержала взгляд дяди.

– Мы ни о чем не договаривались, – сказала она. Что Уолтеф мог сказать Вильгельму по своему простодушию? Оставалось надеяться, что он не упомянул события в Фекаме.

– Тогда почему он пришел ко мне с надеждой в глазах? – спросил Вильгельм.

Джудит молча смотрела на дядю, не зная, что ответить.

– Отвечай, или, видит Бог, я сделаю то, чем пригрозили тебе твоя мать: ты окажешься в монастыре, – загремел Вильгельм.

– Я… – Джудит закусила губу. – Я знаю, что Уолтеф ко мне неравнодушен, но я его не поощряла. Он… действительно говорил о женитьбе, а я сказала, что он должен обратиться к вам…

– И когда это было?

– Он впервые заговорил об этом в Нормандии. Я думала, что он забыл, но, когда я увидела его здесь, он подтвердил, что собирается просить вашего соизволения… Я держалась на расстоянии и не нарушала приличий…

– И если бы я согласился на его просьбу, что бы ты сказала? – продолжил Вильгельм.

– Я бы не посмела перечить вашей воле, сир, – пробормотала Джудит, съеживаясь под его тяжелым взглядом.

– Значит, ты не питаешь никаких особых чувств к Уолтефу Хантингдонскому?