Зимняя кость - [4]

Шрифт
Интервал

Ри вытянулась за перила, сбила волосы на сторону — пусть снег на шею садится. Закрыла глаза, попробовала припомнить шелест далекого мирного океана, плеск волн. Сказала:

— Я его найду.

— Девочка, а я как будто не искал, и…

— Я найду его.

Баскин миг подождал, не скажет ли еще чего, потом качнул головой, отошел на верхнюю ступеньку, повернулся, еще раз на Ри посмотрел и, пожав плечами, начал спускаться. Долли бросили ворочать туши и уставились на него, нимало не таясь. Белявый Милтон, Соня, Сомик Милтон, Бетси и прочие. Он им помахал, никто в ответ даже не дернулся. Помощник сказал:

— Это, девочка, будет лучше всего. Растолкуй своему папе всю серьезность.

~~~

К сумеркам снег перестал. Древесина дома от мороза скукожилась и потрескивала, у обоих мальчишек першило в горле. Грудь у обоих прыгала, выталкивая кашель. Они шмыгали носами, поквакивали — уже нездоровилось. Ри усадила их на диванные подушки у самой буржуйки, под стиркой, накинула одеяло на обоих:

— Я вам говорила шапки надеть, нет? Говорила вам?

Вечерние мамины таблетки так глубоко ее не трамбовали, как утренние. Она не ковыляла, убого спотыкаясь, за понятиями, что опрометью разбегались от нее то и дело, по вечерам мысли у нее, бывало, выходили полностью — садились на язык, хоть сейчас говори, и когда дневное солнце уже линяло на небе, она могла выпустить из себя несколько фраз полезной болтовни, а то и по кухне помочь. Она сказала:

— У меня в чулане на полу старый сапог, там виски спрятано. Мед есть где-нибудь?

Виски был Джессапов, а прятали его от мальчишек, и Ри вытащила бутылку из старого сапога и принесла. Пришлось забраться на стул, нашарить на верхней полке давно забытую банку меда. В ней еще был дюйм-другой засахарившегося. Налила в банку виски, спросила:

— Так хватит?

— Еще капельку. Помешай хорошенько.

Ри размешала столовой ложкой, пока сахар не растворился в бурбоне, вытащила плюху и поднесла Сынку к губам:

— Глотай. Целиком.

Настал черед Гарольда, и, едва он проглотил, в дверь постучали. Ри глянула на маму — та поднялась с качалки и зашоркала к себе в темную комнату, свет зажигать не стала. Ри подошла к двери, приоткрыла ногой и ботинок не убрала, вдруг подпорка понадобится.

— Ой. Соня — ну заходи, чего ты.

Соня внесла большую картонную коробку, в ней — оленина на длинной кости, которая торчала над краем. Соня была массивна и кругла, седая, очки запотели. Вырастила четверых детей, они разъехались, а муж остался — в этих горах многие девки по-прежнему клали на него глаз, а он и сам это знал, поэтому с Сониного лица подозрение не сходило. Из всех Долли Белявый Милтон котировался побольше прочих, и Ри знала: много лет назад он не раз к маме бегал — эти неприятные часы Соня до сих пор еще не простила.

— Не хотела, чтоб вы переживали, дескать, совсем забыли мы про вас. — Коробку Соня поставила на стул. Стиснула руки и вгляделась в полумрак дома, заметила беспорядок. Нос у нее наморщился, брови вздыбились домиком. В том, как она прижимала руки к груди, читалась резкая проповедь. — Мяса вот вам принесла. Банок. Масло там и всякое.

— Пригодится.

— Как мама?

— Не лучше.

Сохла стирка, кашляли мальчишки.

— Бедняжка ты. Я Бетсиного Милтона пришлю, пусть вам дров натаскает. Вы-то, гляжу, всю поленницу уже пожгли. Видали, законник к вам сегодня заезжал, с тобой разговаривал.

— Папу ищет. У папы суд через неделю.

— На Джессапа охотится, а? — Соня спустила очки и поглядела на Ри. — И ты знаешь, где он?

— Нет.

— Нет? Хорошо. Стало быть, и сказать ему было тебе нечего. Или было?

— И коли было б, не сказала.

— Да это уж мы знаем. — Соня повернулась к двери, открыла в холодную ночь, помедлила. — Если у Джессапа суд на следующей неделе только, чего это, интересно мне, закону с ним сегодня потолковать захотелось? Очень мне это интересно было б знать.

Дожидаться ответа Соня не стала, а вымелась наружу, только дверью хлопнула, быстро спустилась с крыльца. Ри смотрела в окно, пока Соня не дошла до узкого мостика, не перешла ручей. Потом взяла коробку. Руками целиком обхватила, пальцы сцепила. Таких добрых запахов у них в кухне давно не было, а теперь вернулись вместе с коробкой, поплыли, пока Ри несла ее к стойке. Сынок и Гарольд перхали, сопливили, шмыгали — но тут вместе вылетели из-под одеяла, кинулись к еде. Открывали пакеты, двигали банки, сипло причитали:

— Ух ты, ух ты.

В коробке Ри видела четыре дня. Четыре дня без голода — и не надо волноваться, что на рассвете голод вернется, — а то и пять. Она сказала:

— Сегодня оленье рагу будет. Как вам такое? Оба хорошенько смотрите, как я делать буду. Слышите меня? Я серьезно. Тащите сюда стулья, залазьте с ногами и глядите во все глаза, как я все делаю. Учитесь готовить, тогда оба уметь будете.

~~~

Начнет она с дяди Слёзки, хотя дяди Слезки она боялась. Тот жил в трех милях ниже по ручью, но Ри пошла по путям. Шпалы завалило снегом, а на рельсы намело сугробов, и теперь ее вели горбы-близнецы. Она сама торила себе путь, пинала мили ботинками. Утреннее небо, серое, присело на корточки, ветер хлестал до слез на глазах. Надела зеленую кенгуруху, сверху — черное Бабулино пальто. Платья с юбками Ри носила почти всегда, но только с армейскими ботинками, и сегодня юбка была из синеватой шотландки. Коленки выбивались из-под ткани, когда она выбрасывала вперед длинные ноги, притаптывала снег.


Еще от автора Дэниэл Вудрелл
Ночной поединок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!


Не говори, что у нас ничего нет

Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.


Артуш и Заур

Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Земля

Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.