Зимняя битва - [3]
– Откуда, интересно, Скелетина знает, что я пою? – спросила Милена.
– В интернате это все знают, – сказала Хелен. – Не так-то здесь много хорошего, такие вещи замечают, ну и говорят о них…
Ей вспомнился тот незабываемый день три года назад, когда она впервые услышала, как поет Милена. Их было четверо новеньких, они сидели на лестнице около столовой и изнывали от скуки. Там была Дорис Лемштедт, которая прожила в интернате всего несколько месяцев, а потом оказалось, что она очень больна, и ее увезли; были Милена и Хелен, чья дружба еще только завязывалась, и кто-то еще, может быть, кроткая голубоглазая Вера Плазил. Дорис Лемштедт предложила, чтобы каждая что-нибудь спела – все-таки веселее. Подавая пример, она первая принялась напевать какую-то песенку своего родного края. Дорис была из долины. В песне говорилось о солдатской жене, которая верно ждет своего мужа, но можно было догадаться, что он не вернется. Дорис пела неплохо, и три ее товарки поаплодировали ей – тихонько, чтоб не привлечь внимание кого-нибудь из надзирательниц. Пункт 42 правил внутреннего распорядка гласил: «Запрещается петь или слушать какие бы то ни было песни, не включенные в программу». Следующей выступила Хелен – она спела шуточную песенку, которая всплыла у нее в памяти откуда-то из прошлого. Там речь шла о незадачах старого холостяка, не умевшего ухаживать за девушками. Хелен не все помнила, но слушательницы и так прыскали от смеха, особенно в том месте, где бедолага шепчет любовные признания козе, приняв ее в темноте за свою невесту. Вера не знала никаких песен и пропустила свою очередь. Тогда Милена села очень прямо, расправила плечи, закрыла глаза, и звуки, чистые, как у флейты, полились из ее горла:
Три ее товарки просто онемели. Они и не знали, что можно так играть своим голосом – чтобы он переливался и вибрировал, чтобы одна нота тянулась, ширилась и угасала.
Когда отзвучала последняя нота, девочки не сразу пришли в себя, и только шепот Дорис нарушил наконец ошеломленное молчание:
– Что это было?
– Английская народная песня, – ответила Милена.
– Чудо, до чего красиво, – сказала Дорис.
Хелен с трудом выговорила:
– Спасибо…
С тех пор прошло три года, и за это время Милена пела раз шесть, не больше. Это был редкий и драгоценный подарок, кому и когда – она сама решала. Например, как-то в канун Рождества она пела для десятка соседок по дортуару, а в другой раз – в дальнем углу двора для одной Хелен, у которой в тот день, четырнадцатого июня, был день рождения, а еще – этим летом во время долгой прогулки вдоль реки. Стоило Милене запеть, слушательниц пробирал озноб. Ее пение, даже если слов было не понять, говорило каждой о самом для нее сокровенном. Оно возвращало из небытия любимые и утраченные лица, давало вновь ощутить давние ласки, о которых, казалось, и памяти-то не осталось. А главное, даже если от ее пения становилось грустно, оно придавало сил и мужества. Очень скоро распространился слух: Милена «хорошо поет». Но на уроках музыки, которые вела мамаша Зинзен, она никак себя не проявляла. Голос ее становился таким же, как у всех, обычным, без какой-либо особой прелести. Музыка у Зинзен сводилась только к сольфеджио и разучиванию трех навязших в зубах песен, одобренных свыше, среди которых главное место занимал невыносимый гимн интерната:
Девушки между тем уже добрались до середины моста, где подъем плавно переходил в спуск.
Далеко впереди возвышался холм утешительниц.
– Как ты думаешь, встретятся нам мальчики? – спросила Хелен.
– Вот уж вряд ли! – засмеялась Милена. – Они туда ходят вдвое реже нас, это всем известно. А уж отпроситься к утешительнице в октябре месяце, да в такой час – это надо быть Хелен Дорманн!
– А может, встретим кого-нибудь, кто возвращается…
– Размечталась! Они же прячутся, если попадешься им навстречу, правда-правда, сразу в кусты! Тогда надо ворошить ветки и кричать: «Хо! хо! Есть кто живой?»
Хелен рассмеялась. Она была рада, что к подруге вернулось хорошее настроение.
– Как ты думаешь, утешительницы их тоже голубят, как нас? Ну, обнимают и все такое?
– Наверняка! – заявила Милена. – Только они в этом ни за что не признаются, даже под пыткой.
Они свернули на улицу Ослиц, крутую и плохо освещенную. В маленьких окошках сквозь занавески мало что можно было разглядеть, но угадывалось, что там люди, они сидят за столом всей семьей в желтоватом свете лампы. Совсем другой мир. Иногда оттуда доносился чей-то голос или взрыв смеха. Девушки прошли мимо лавки сапожника, который как раз закрывал ставни. Он неопределенно кивнул, глядя куда-то мимо них. Интернатские – вот кем они были для остального мира, и люди старались с ними не заговаривать. Но вот улица кончилась, а вместе с ней и город. Дальше – ни одного дома до самой вершины холма, где жили утешительницы. Девушки остановились на минуту перевести дух и поглядеть на город внизу за рекой. Отсюда видны были влажно блестящие шиферные крыши, колокольни, светящиеся под фонарями улицы. Далеко-далеко по площади беззвучно проезжали автомобили, похожие на черных пузатых жуков.
Пять старых друзей не виделись сорок лет. И вот, наконец, решаются сделать это. Снимают дом с большой гостиной, где собираются попивать вино и разговаривать. Сильвестр – писатель, Лурс работает кинезитерапевтом, Люс снимает документальное кино. Жан по-прежнему самый главный, а в Мару некогда был очень влюблен Сильвестр. Дом заказан, ключи на руках. И боже мой, как же страшно… Каждый думает, как он будет выглядеть в глазах некогда самых близких людей.
Однажды утром известный писатель, лауреат Гонкуровской премии Пьер-Мари Сотто находит в своем почтовом ящике толстый пакет. Очередная рукопись неизвестного графомана? Пьер-Мари никогда не читает чужих рукописей! Он собирается отослать пакет отправителю, но там нет обратного адреса, только электронная почта некой Аделины Пармелан. Чтобы узнать почтовый адрес, Пьер-Мари пишет Аделине письмо, получает немного странный ответ, пишет новое, получает еще один ответ и… постепенно втягивается в переписку, которая скоро перестает быть формальной и захватывает обоих участников.
Чтобы найти каплю воды, дающей бессмертие, маленький лавочник Томек совершит долгое и сложное путешествие и преодолеет множество препятствий. За время странствий он успеет превратиться из мальчика в смелого, стойкого и находчивого юношу, найдет свою любовь и приобретет настоящих друзей прежде, чем поймет, что смерть — не больше и не меньше, чем часть жизни.Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранна дел Франции и посольства Франции в России.
Ура! Долгожданный день настал! После тридцати семи лет работы в школе Робер Путифар выходит на пенсию. Теперь у него куча свободного времени, и он наконец может полностью отдаться мести ученикам, которые так жестоко подшучивали над ним все эти годы.
Ян-младший ребенок в семье Дутрело. В отличие от своих шести братьев он от природы одарен необыкновенным интеллектом и способностями к учебе. Как ни странно, это отнюдь не радует его недалеких родителей — скорее наоборот. Несмотря на свою немоту, Ян разговаривает глазами — таким образом он может передать любую мысль. Однажды ночью Ян с братьями устраивают побег — им непременно надо добраться до океана. Зачем? Об этом известно одному Яну, сказочному мальчику-с-пальчику, которому братья помогают воплотить в жизнь загадочную мечту.
Братьев Алекса и Бриско все называют близнецами. Родители не решаются рассказать им, что один из них был усыновлен. Новорожденного к ним в дом на руках принесла колдунья. Мальчики растут, ни о чем не подозревая, как вдруг происходит страшное: Бриско похищают злодеи. На острове начинается война за королевский трон. Неожиданно выясняется, что захватчики причастны и к похищению. Более того, они настроили повзрослевшего Бриско поднять оружие против близких ему людей.Роман Жан-Клода Мурлева — о самом важном: любви и преданности, доме и войне, борьбе и примирении.
Прибрежные селения страдают от набегов шайки викингов, которые грабят ирландские жилища и похищают женщин.Терлог Дабх, из клана О'Брайенов, идет по их следам. В схватке к нему приходит на помощь статуя Черного Человека, хранящая дух легендарного вождя уходящего народа пиктов — Брана Мак Морна.
Далекое будущее – будущее, куда более похожее на смесь мрачного Средневековья и жутких готических легенд.В городах-крепостях Святая Инквизиция охотится на мутантов – гарпий и гномов, гоблинов и оборотней…В лесах, которыми безраздельно правят мутанты, напротив, идет безжалостная охота на людей…Однако и те и другие безраздельно верят во власть и всемогущество таинственного Хозяина – сверхчеловека, способного снова и снова возрождаться в разных телах…И теперь из города в город, из леса в лес несется странный слух – в мир пришло новое воплощение Хозяина, юноша по имени Лука.На чью сторону он встанет?Выступит против людей – или против мутантов?Пока ясно одно: та сторона, на которой выступит Лука, одержит в войне победу…
Мудрые толкуют – сама Ледяная Божиня покровительствует от века соперничающим орденам наемников-телохранителей и наемников-убийц. И перед ее очами проходят завершившие обучение телохранители и убийцы испытание – схватку за жизнь первого нанимателя. Победит убийца – и отправится неудачливый телохранитель на суд Ледяной Божини.Победит телохранитель – та же участь постигнет убийцу.Однако как же поступить с воином Марком, что не сумел защитить нанимателя, но сумел уничтожить его погубителя?Совет старейшин постановил – судьбу его надлежит решить самой Божине.И отправляется Марк, меченный богами и вечно подгоняемый безжалостной тенью проклятых, в дальний, полный опасностей путь к храму Ледяной – то ли на милость, то ли на погибель…
Ивар – смелый и удачливый воин, но в будничных хозяйственных делах нерасчетлив… Уютная семейная жизнь претит ему, и он вновь становится викингом. Впереди – опасный путь в неведомые страны, полный приключений, тяжких испытаний и невозвратимых потерь. Там, в далеких южных морях, в огромных городах, совсем другие законы и совсем другие люди…
Его рассказы о сверхъестественном отвергают как аллегорические толкования, так и научные объяснения. Их нельзя свести ни к Эзопу, ни к Г. Дж. Уэллсу. Еще меньше они нуждаются в многозначительных толкованиях болтунов-психоаналитиков. Они просто волшебны.
Его рассказы о сверхъестественном отвергают как аллегорические толкования, так и научные объяснения. Их нельзя свести ни к Эзопу, ни к Г. Дж. Уэллсу. Еще меньше они нуждаются в многозначительных толкованиях болтунов-психоаналитиков. Они просто волшебны.