Зимнее лето весны - [3]

– Скажи, у тебя не найдется черное платье?

– Штук десять на плечиках болтается, – ответила Нинка.

– Дашь какое-нибудь на один вечер?

– Бери любое, – предложила щедрая Калугина.

Я рванула к подруге и отыскала в ее необъятном гардеробе подходящий наряд. Одна беда: Нина крупнее меня, и платьишко, вместо того чтобы сидеть в обтяг, было слегка свободным.

– Не парься, – махнула рукой Калугина, – никто не заметит. Главное, не появляйся на тусовке первой. Если назначено к семи, раньше девяти вечера не входи в ресторан.

– Почему? – спросила я.

– Дурища, – снисходительно улыбнулась Нина. – Как ты думаешь, зачем люди ходят по тусовкам?

– Поесть, выпить, повеселиться, поздравить приятелей с праздником.

– Наивняк! – засмеялась Калугина. – Жрут и клюкают на сейшенах только вечно голодные журналюги и профессиональные тусовщики. Последние даже не гнушаются принести с собой пакетик и сложить туда кое-что со стола – на завтрак пригодится. Нормальный человек хавать дерьмо не станет, да и выпивка, как правило, бывает дрянь. На вечеринку прутся из желания засветиться, мордой поторговать, попасть в объектив. Когда гость идет косяком – журналисты выбирают самых пафосных и гламурных. А потом им снимать некого, держат аппаратуру наготове в ожидании скандала, и тут новый гость, все камеры его. Ясно? И на платье никто не посмотрит, люди уже набухаются.

Я усвоила урок и блестяще справилась с задачей. Нинка, как всегда, оказалась права: писательница Арина Виолова, приехавшая с двухчасовым опозданием, собрала около себя всех писак, вечер прошел на редкость удачно. Была лишь одна маленькая шероховатость – изображая из себя звезду, я слишком резво отхлебывала из бокала шампанское и очень скоро перестала соображать. Последнее, что я помню, – ко мне с рюмкой в руке подошел заведующий отделом прозы Иван Кочергин, приятный мужчина, внешность которого сильно портит большое родимое пятно на лысой голове.

– Грустите, Виола Ленинидовна? – мягко улыбнулся он. – Не расстраивайтесь, скоро и на вашей улице наступит праздник.

– Думаете, я завидую Бустиновой? – спросила я.

– Давайте лучше выпьем, – предложил собеседник. – Ну, чин-чин!

Я не люблю шампанское, у меня от него кружится голова. Но отказаться было невозможно: Кочергин впервые заговорил со мной, а он – одно из главных лиц в «Марко». И вот я, маленькая подхалимка, лихо опустошила фужер и… схватилась за стену.

– Вам плохо? – испугался Кочергин.

– Тут душно, – прошептала я.

– Сережа! – крикнул Иван.

Из толпы вынырнул еще один ответственный сотрудник издательства – Сергей Михайлов, правая рука хозяина.

– Виоле нехорошо стало, – по-дружески отбросив отчество, сообщил ему Иван. – Тут есть тихое местечко, давай отведем ее туда.

Мужчины сопроводили меня в маленькую гостиную и заботливо устроили там на диване. Дальше, честно говоря, в памяти полный провал.

Утром я очнулась в собственной кровати и не могла понять, и до сих пор не могу, каким образом добралась до поселка. Было страшно высовывать нос из комнаты и не хотелось смотреть свежие газеты. А ну как там фотки пьяной литераторши Виоловой?

Но никто не заметил конфуза. Машина моя мирно стояла под навесом, на джипе не было ни малейшей царапины. Выходит, я ухитрилась дорулить до поселка, не попав в переделку. Олег как раз в день тусовки уехал в командировку, Томочка с семьей уже была на курорте, так что мой алкогольный зигзаг остался незамеченным не только журналистами, но и родными. Впрочем, мою фотографию разместило одно издание, однако это был очень приличный снимок совершенно трезвой женщины, которая вручает букет виновнице торжества. Внизу под ним стояла подпись: «Великая Бустинова принимает заслуженные поздравления от набирающей обороты Арины Виоловой».

Я тогда перекрестилась и постаралась забыть о конфузе. Но зачем мне сейчас прислали снимки?

Размышления прервал новый телефонный звонок.

– Видела? – прошептал голос. – Нравится?

– Симпатично, – одобрила я.

– Я знаю все!

– Что?

– Снимки посмотрела?

– Конечно.

– Отлично. Теперь станешь моей рабой.

– Кем? – вытаращила я глаза.

– Рабыней, – уточнил голос. – Начнешь выполнять мои приказы, иначе расскажу все!

– Что? – недоумевала я.

– Все.

– Вы о чем?

Голос зазвучал совсем уж зловеще:

– Не прикидывайся, а то очутишься у кирпичной стены.

Я окончательно перестала ориентироваться в ситуации.

– При чем здесь строительство?

– Ха-ха-ха, – издевательски произнес собеседник, – не о здании речь! Тебя расстреляют.

– В России мораторий на смертную казнь, – машинально уточнила я.

– Пожизненное заключение не лучше.

– Его к женщинам не применяют.

– Молодец, – одобрил голос, – хорошо подготовилась, в материале. Хочешь на зону? Лет этак на пятнадцать?

– Нет, – честно сказала я.

– Отлично, – прохрипел звонивший, – тогда будем договариваться. Ждешь моих звонков и выполняешь приказы. Завтра, ровно в семь утра…

Я стряхнула с себя оцепенение.

– Не понимаю, кто вы, но шутка зашла слишком далеко, прощайте…

– Ты его убила! Думала, тебе это сошло с рук? Ан нет, есть свидетель. Это я. Имею доказательства твоей вины, улики, знаю мотив. Начнешь выкобениваться – уедешь в солнечное место под названием Коми, поселишься в бараке. Писательница Виолова исчезнет с лица земли! Муженька твоего выпрут со службы, родственничкам тоже достанется. Шум в газетах, суд, позор! Славная перспектива, не находишь? Ты теперь моя раба! Выбора у тебя нет! Или служишь мне, кланяясь, или жди синих птиц!