Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [39]

В сумерках я заметил заигравшую на ее губах улыбку — ту самую потрясающую женскую улыбку. Ее принимают за мудрость, но это не совсем то, ведь если есть понимание, то мудрость становится не нужна.

— Ничего-то ты не видела, Мэри.

— Белку видела, но она убежала…

Я обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Давай-ка прогуляемся вокруг квартала.

И мы двинулись в ночь, не говоря ни слова, ведь слова были нам ни к чему.

Глава 8

В детстве я активно охотился на мелких зверюшек и с удовольствием их убивал. Кролики и белки, небольшие птицы, а позже и утки падали на землю искореженными ошметками костей, крови, меха и перьев. Во мне не было ни ненависти, ни злобы, ни чувства вины, мной двигала лишь дикарская изобретательность. От жажды убийства меня избавила война — я уподобился ребенку, объевшемуся сладостей. Ружейный выстрел больше не казался мне воплем неистового блаженства.

В начале весны к нам стала наведываться с визитами пара бойких кроликов. Особенно им полюбились садовые гвоздики Мэри — они объедали их под самый корень.

— Избавься от них, — велела Мэри.

Я достал свое охотничье ружье двенадцатого калибра, липкое от смазки, и отыскал несколько старых толстых патронов с дробью под номером пять. Вечером я сел на заднем крыльце и уложил обоих кроликов одним выстрелом. Потом зарыл пушистые комочки под старой сиренью, и в животе у меня заворочалась тоска.

Убивать я совершенно отвык. Человек привыкает ко всему: к массовым убийствам, захоронениям или даже казням; когда привыкаешь, дыба и клещи становятся просто рабочими инструментами.

Подождав, пока дети лягут спать, я сказал:

— Пойду немного прогуляюсь.

Мэри не спросила, куда и зачем я иду, как сделала бы всего пару дней назад.

— Ты надолго?

— Нет, не очень.

— Дожидаться тебя не буду — спать хочу, — заявила она.

По-видимому, она выбрала направление и успешно шла вперед, в отличие от меня. Я все еще расстраивался из-за кроликов. Вероятно, после того, как что-нибудь уничтожишь, вполне естественно попытаться восстановить равновесие, что-нибудь создав. Но разве именно это двигало мной тогда?

Я с трудом добрался до вонючей конуры, где жил Дэнни Тейлор. Возле полевой кровати на блюдечке горела свеча.

Дэнни пребывал в плачевном состоянии — мрачный, изможденный и подавленный. Его кожа отливала синевой. От вони, стоявшей в лачуге, где лежал немытый человек под засаленным одеялом, меня едва не стошнило. Его глаза были открыты и смотрели в никуда. Я думал, он будет бредить, поэтому крайне удивился, когда он заговорил внятно, в манере прежнего Дэнни Тейлора.

— Чего ты хочешь, Ит?

— Помочь тебе.

— Не думал, что ты настолько глуп.

— Ты болен.

— Думаешь, я сам не знаю? Еще как знаю. — Он пошарил под койкой и достал бутылку «Олд Форестер», полную на треть. — Выпьешь?

— Нет, Дэнни. Дорогое у тебя виски.

— Есть у меня друзья.

— Кто принес?

— Не важно. — Он отхлебнул и попытался проглотить, но это далось ему нелегко. Потом ему полегчало, и он рассмеялся. — Мой друг хотел поговорить о деле, а я его надул. Вырубился прежде, чем он успел высказаться. Он не знал, как мало мне надо. Хочешь поговорить о деле, Ит? Я ведь снова могу вырубиться.

— Дэнни, ты меня хоть немного любишь? Веришь мне? Хоть сколько-нибудь?

— Конечно, только едва доходит до дела, я сперва-наперво пьяница, и выпивка мне дороже всего.

— Если я найду денег, ты пойдешь лечиться?

Он поразительно быстро пришел в себя и стал похож на прежнего Дэнни.

— Ит, я мог бы ответить, что пойду. Но ты не знаешь пьяниц. Я возьму деньги и пропью.

— А если я заплачу напрямую больнице?

— Я пытаюсь тебе объяснить. Лягу лечиться с лучшими намерениями, а через несколько дней сбегу. Нельзя доверять пьянице, Ит. Не имеет значения, что я скажу или сделаю, — я все равно сбегу.

— Разве ты не хочешь завязать, Дэнни?

— Вряд ли. Думаю, ты знаешь, чего я хочу. — Он снова поднял бутылку, и я поразился скорости его реакции. Он не только стал прежним Дэнни, его чувства настолько обострились, что он прочел мои мысли. — Не обольщайся, это ненадолго. Алкоголь сначала стимулирует, потом угнетает нервную систему. Надеюсь, ты уйдешь раньше, чем это случится. Прямо сейчас мне кажется, что этого не произойдет. Так всегда бывает на подъеме. — Он всмотрелся в меня, и при тусклом свете его глаза влажно блеснули. — Ты предложил заплатить за мое лечение. А денег-то у тебя и нет, Итан!

— Достать несложно. Мэри осталось кое-что в наследство от брата.

— И ты отдашь его мне?

— Да.

— Несмотря на то что я велел тебе не верить пьянице? Несмотря на то что я заверил тебя, что возьму деньги и разобью твое сердце?

— Дэнни, ты и так его разбиваешь. Ты мне снился. Мы были на нашем старом месте — помнишь?

Он поднял бутылку, отставил ее и сказал:

— Нет, еще рано… еще рано. Ит, никогда-никогда не доверяй пьянице! На вид я ужасен, вылитый мертвец, а в глубине меня живет хитрый разум, замышляя против тебя. Прямо сейчас, в эту минуту, я человек, который был твоим другом. Я солгал насчет того, что вот-вот вырублюсь. Как бы я ни был пьян, про бутылку-то я помню.

— Погоди, — сказал я, — иначе это будет выглядеть… иначе ты начнешь и меня подозревать. Бутылку тебе принес Бейкер, верно?