Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [19]

— Спешу к прилавку, Стоуни. Торговля так и кипит.

— Да неужто? В городе ни души, — заметил он, будто сожалея, что сам не уехал.

— Убийства или иные чернушные казусы были, Стоуни?

— Тишь да гладь. Несколько ребят врубились на тачке в ограждение на мосту. Машина их собственная, судья заставит оплатить починку моста, и всех делов. Слышали про ограбление банка в Фладхэмптоне?

— Нет.

— Новости по телику не смотрели?

— Нет у нас пока телевизора. Много взяли?

— Вроде тысяч тринадцать. Вчера, прямо перед закрытием. Грабителей было трое. В четырех штатах введен режим повышенной опасности. Вилли дежурит на автостраде, изнылся весь.

— Выспался он вчера отменно.

— Знаю, а я не спал. Всю ночь на ногах.

— Думаете, их поймают?

— Еще бы! Никуда они не денутся. Грабителей банков ловят только так. Страховая компания с нас живых не слезет. Страховщики никогда не сдаются.

— Надо как следует постараться, чтобы тебя не взяли.

— Да уж, это точно.

— Стоуни, присмотрели бы вы за Дэнни Тейлором. Вид у него совсем больной.

— Недолго ему осталось, — протянул Стоуни. — Досадно. Хороший парень из хорошей семьи…

— У меня прямо душа не на месте. Я его люблю.

— Увы, ничего не поделаешь. Похоже, будет дождь, Ит. Вилли ненавидит мокнуть.

Впервые на моей памяти я свернул в проулок с радостью и отпер заднюю дверь с нетерпением. Кот дежурил у входа — ждал меня. Ни одного утра не пропустил, не попытавшись проскользнуть внутрь, а я неизменно швырял в него палкой или топал ногами. Тощий и шустрый, и уши драные — явно пострадали в драках с другими котами. То ли эти зверюшки странные сами по себе, то ли просто кажутся странными людям, как обезьяны, к примеру. Этот котяра пытался прошмыгнуть внутрь раз шестьсот, если не восемьсот, и ему ни разу не удалось.

— Тебя ждет жестокий сюрприз, — сказал я коту. Он сидел, обвив себя хвостом, подрагивавшим между передними лапами. Я зашел в темный магазин, взял с полки коробку молока, распечатал и налил в чашку. Потом отнес ее на склад и поставил на пол. Кот мрачно посмотрел на меня, затем на молоко и удалился прочь, перемахнув через забор у заднего фасада банка.

Я смотрел ему вслед, и тут в проулок вошел Джои Морфи с ключом от задней двери банка в руках. Вид у него был потрепанный и усталый — будто не спал всю ночь.

— Здрасьте, мистер Хоули.

— Я думал, что вы сегодня закрыты.

— По-моему, я никогда не закроюсь. Нашел ошибку в тридцать шесть долларов. Вчера работал до полуночи.

— Недостача?

— Нет, переизбыток.

— Разве это плохо?

— Увы. Найти нужно обязательно.

— Неужели банки настолько честны?

— Разумеется. В отличие от людей. Если я хочу отдохнуть, то должен поскорее все выяснить.

— Жаль, что я так мало понимаю в банковском деле.

— Все, что знаю я, уместится в одной фразе. Деньги делают деньги.

— Для меня в этом толку немного.

— Для меня тоже. Но совет дать могу.

— И какой же?

— Вот такой: никогда не принимайте первое предложение, и если кто-то что-то продает, то у него есть на то веская причина и вещь ценна лишь для того, кому она нужна.

— Ускоренный курс?

— Ну да, вот только без первой истины он ничего не значит.

— Деньги делают деньги?

— И это многих из нас из игры исключает.

— Разве нельзя одолжить денег?

— Можно, только для этого нужны активы, а это тоже деньги в каком-то смысле.

— Похоже, мне лучше оставаться продавцом.

— И то верно. Слышали про фладхэмптонский банк?

— Стоуни рассказывал. Забавно, ведь мы только вчера говорили об ограблениях, помните?

— Там работает мой приятель. Грабителей было трое, один говорил с акцентом, один хромой. Трое! Разумеется, их поймают. Через недельку-другую.

— Сурово!

— Вряд ли. Умом парни не блещут. Для таких и существует закон.

— Простите за вчерашнее.

— Забудьте! Болтаю слишком много. Еще одно правило — не болтай! Никак не усвою. А вид у вас сегодня бодрый!

— Странно. Я почти не спал.

— Заболел кто?

— Нет. Просто бывают такие ночи…

— Мне ли не знать.

Я подмел магазин и поднял шторы, сам того не замечая и не испытывая к работе ни малейшей ненависти. В голове крутились наставления Джои. И я, конечно же, обсудил их с моими друзьями на полках, возможно, даже вслух. Не знаю.

— Досточтимые коллеги, — начал я, — если все так просто, почему мало кто преуспевает? Почему все совершают одни и те же ошибки, снова и снова? Или кое о чем мы все-таки забываем? Не исключено, что слабость в классическом значении есть разновидность человеколюбия. Как сказал Марулло, у денег нет сердца. Не выходит ли тогда, что, имея дело с деньгами, человек не может позволить себе такую слабость? Как заставить обычного славного парня убивать на войне? Ладно если враг выглядит иначе, чем ты, или говорит на другом языке. А как насчет гражданской войны? Ах да, янки пожирали младенцев, южане морили пленных голодом. Тогда ладно. Погодите, консервированные шампиньоны и свекла ломтиками, через минутку я весь ваш. Знаю, вы хотите, чтобы я говорил только о вас. Все хотят. Однако я лишь ступил на порог, точнее, вышел на исходную позицию. Если законы мышления и законы, регламентирующие право собственности, суть одно и то же, то относительна и мораль, образ действия и грех — в относительной вселенной все относительно! Иначе никак. И никуда от этого не денешься. Вот она, исходная позиция.