Зима - [36]

— Только закончил? — шепчу я.

— Нет, уже почти десять.

— Что? — не могу поверить, что мне удалось отключиться так надолго. — Медсестра возвращалась?

Люк кивает, откидываясь назад на стуле так, что его плечо касается моего.

— Да. Без изменений. Но они скоро собираются приводить ее в чувства.

Я судорожно делаю вдох и сжимаю кулаки.

— Ты видел, как это происходит со многими людьми?

— С несколькими, — вздыхает он, делая глоток кофе.

— И что обычно происходит? Они … Большинство из них в порядке?

Люк опускает голову, накрывая ее капюшоном, и смотрит на свои руки.

— Некоторые.

Некоторые. Я задыхаюсь и прячу лицо в ладонях.

— Этого не может произойти. Серьезно, не может.

Люк не лжет и не говорит мне, что все будет хорошо, потому что шанс на это весьма мал. Ложь ничем не поможет. Он кладет руку мне на спину, и физический контакт предоставляет достаточно сил, чтобы успокоиться. Когда открываю лицо, его рука все еще там, и я ничего не говорю, потому что мне это нужно.

— М-м-м, так ты можешь рассказать мне о тех символах? — бормочу я, грызя ноготь на большом пальце.

— Они были на телах убитых, — тихо говорит Люк. — В течение длительного времени было только три символа. Ближе к концу появился четвертый. Эта информация никогда не была известна широкому кругу людей. Я хотел, чтобы ты посмотрела, вдруг они тебе знакомы. Убийцы обычно ищут признания, когда начинают убивать. Если твой папа… — мне чертовски больно дышать. Люк делает паузу, но только на секунду. — Если твой папа виновен, он, наверное, рисовал их где-нибудь.

— Почему? Почему он… Разве убийца не спрятал бы это, чтобы его не поймали?

Люк крутит шнурок от капюшона пальцами, постукивая ногой по потертому линолеуму.

— Нет, не совсем. Серийные убийцы хотят попасться. Как правило, они гордятся творением своих рук и хотят взять на себя ответственность.

— Гордятся? — я не могу вдохнуть. Мой папа никогда бы не гордился, он никому намеренно не причинял вред.

— Знаю, это не здоровы. Но эти люди, как правило, таковыми и являются. Больными, я имею в виду.

Кто бы сомневался. Едкое замечание вертится на кончике языка, но когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Люка, по коридору идет медсестра. След от очков на кончике носа и круги под глазами сейчас еще более выражены. Люди вокруг нас замирают, как статуи, понимая, что она приближается, и в то же время каждый поворачивается к ней. Как цветы тянутся к восходящему солнцу, так лица пятнадцати или около того человек, полные надежды, тянутся к ней. Медсестра проходит мимо них ко мне и Люку, разрушая каждого.

— Морган очнулась, — прямо говорит она, и ее туфли издают скрип, когда женщина останавливается. Самые удивительные два слова, которые я когда-либо слышала в своей жизни. Оглушающая волна облегчения обрушивается на меня. Я наклоняюсь, пытаясь отдышаться. Рука Люка находит мою.

— Вам нельзя увидеть ее еще пару часов, пока мы не получим анализы, но ее показатели немного выравниваются. Она будет в порядке. Никаких признаков травмы мозга, внутренних повреждений. Ей повезло. Необходимо обсудить реабилитацию мисс Кэплер, как только она окончательно придет в себя, но…

— Реабилитацию? — медсестра неподвижна, когда я встречаю ее взгляд. Она, очевидно, раньше не раз говорила людям об этом. — Морган не нуждается в реабилитации. Ей что-то подмешали в напиток.

— Это стандартная процедура, деточка: задать несколько вопросов, когда пациенты поступают с передозировкой. И судя по ее ответам и медицинской карте, Морган нуждается в медицинской помощи.

— Что? Не может быть! Я ее подруга. Я бы знала, если бы она принимала наркотики.

Медсестра упирает руки в бедра и посылает Люку взгляд, который предполагает, что она хотела немного помочь.

— Я не могу обсуждать с вами то, что сказала нам мисс Кэплер, но скажу так: наркоманы скрывают свои пристрастия. Они учатся хорошо скрывать некоторые вещи и располагать к себе. Вам нужно поговорить со своей подругой, мисс Паттерсон. — Она уходит и исчезает в двойных дверях в дальнем конце коридора. Я провожаю ее взглядом весь обратный путь.

— Морган не нужна реабилитация, — говорю, стиснув кулаки.

Люк не смотрит на меня. Он делает глоток кофе и вздыхает. Я на грани истерики, когда открываются двери лифта и мужчина с женщиной с паникой в глазах врываются в коридор. В одно мгновение становится понятно, что они родители Морган; у женщины рыжие волосы — одно из доказательств. Люк поднимается, но я удерживаю его руку. Мне определенно не хочется быть в одиночестве, раз уж предстоит рассказать им об их дочери, но они заслуживают того, чтобы услышать новости от кого-то, кто знает ее. По крайней мере, это я могу сделать.

Глава 17 Наркоманка

Оказывается, я знаю Морган не настолько хорошо, как думала. Ее родители совсем не удивлены, что она была под кайфом. Морган уже дважды попадала в больницу из-за наркотиков. ДВАЖДЫ. Она подсела на кокаин и таблетки в выпускном классе, и родители на три месяца отправили ее в «Сибрук Хаус» в Нью-Джерси. Они позволили ей уехать в колледж подальше от штата, потому что здесь Морган регулярно ходила по врачам, которые, очевидно, должны были следить за ее поведением, чтобы подобного впредь не случалось.