Зиккурат - [19]

Кроме ружья, женщины забрали еще и топор; он-то и стал орудием страшного убийства.

Мертвый койот так и остался лежать за передним сиденьем разграбленного джипа. Он отнес его труп к южной стене хижины; собрал около полудюжины палок, оставшихся там с осени, и соорудил грубые носилки. Потом сделал носилки побольше для своего сына, положил на них еще не остывшее тело и накрыл его чистой простыней, которую закрепил несколькими поленьями. Нужно позвонить шерифу, если телефон работает. Вполне возможно, что шериф обвинит Эмери в убийстве Брука.

Оказавшись внутри хижины, после минутного колебания он закрыл все двери на засовы. В календаре, повешенном еще в прошлом году, имелся только один телефон похоронного бюро в Войлстауне.

– Вы дозвонились до Похоронного бюро Мертона. В данный момент мы не в состоянии вам помочь...

Эмери подождал, когда раздастся сигнал, а потом быстро проговорил:

– Это Эмери Бейнбридж. – Они смогут найти его адрес и телефон в городском справочнике. – Умер мой сын. Я хочу, чтобы вы взяли на себя организацию похорон. Свяжитесь со мной, как только сможете.

Пару секунд он молчал, словно в память о Бруке, а потом снова начал набирать номер. Эмери звонил шерифу.

– Кабинет шерифа Рона Уилбера.

– Это снова Эмери Бейнбридж. Убит мой сын Брук.

– Ваш адрес?

– Пять ноль ноль север, двадцать шесть семьдесят семь запад – это на Дороге Е-Е, примерно в пяти милях от озера Призраков.

– Как это произошло, мистер Бейнбридж?

Его так и подмывало сказать, что преступление совершила одна из Женщин, она стояла с его собственным топором в руке, прижавшись к

стене, и ждала, когда Брук завернет за угол, следы на снегу говорили именно об этом, но если Эмери поделится с шерифом своими догадками, следователь обязательно решит, что это он убил своего сына.

– Я думаю, его ударили по голове моим топором, – ответил он. – Вчера украли мой топор и ружье

– Да, я помню. Не трогайте тело, мы пришлем к вам кого-нибудь, как только сможем.

– Я уже его передвинул. Когда…

– В таком случае, больше не трогайте его. И вообще ни к чему не прикасайтесь.

– А когда вы кого-нибудь пришлете?

Он, скорее, почувствовал, чем услышал, как она вздохнула.

– Сегодня к вечеру, Эмери. Я постараюсь послать к вам кого-нибудь из помощников шерифа.

Если бы она не лгала, подумал Эмери, то назвала бы его «мистер Бейнбридж». Он поблагодарил и повесил трубку, а потом откинулся на спинку стула, поглядывая то на телефон, то на свой дневник. Уже давно пора приняться за дневник, столько всего следует туда записать. В машине Джен был радиотелефон. Интересно, забрали они его или нет9 Эмери не обратил внимания.

Он снова снял трубку, но потом положил ее на место, так и не набрав номера.

Его черные спортивные часы лежали под кроватью. Он достал их и посмотрел на число и время.

«09:17. Вчера приехала Джен, вместе с Бруком и близняшками. Три маленькие смуглые женщины в капюшонах пытались раздеть ее машину. Возникла потасовка между ними и Джен с детьми.»

Он уставился на свою ручку. Она была точно такого же цвета, что и кровь Брука на снегу.

«Эйлин убежала. Я отправился на машине Джен на поиски, и мне удалось обменять линкольн на Эйлин. Одна из женщин меня подстрелила. Английского они не понимают.»

Красная ручка замерла в неподвижности.

Его компьютер дома... Эмери тут же поправил себя, его компьютер в доме Джен был снабжен программой, которая проверяла орфографические ошибки; у этой ручки такой программы не было, однако Эмери показалось, что он услышал сигнал тревоги. А может быть, необычные женщины все-таки знают английский? Во время своих путешествий в другие страны он встречал людей, чей английский понять было практически невозможно. Он попытался вспомнить, что говорили женщины и что говорил он сам – ничего путного у него не вышло.

И тем не менее какой-то удаленный уголок его подсознания не желал согласиться с предыдущими выводами, Эмери подозревал, что на самом деле женщины обращались к нему на английском, только на каком-то странном диалекте:

Whan that Aprille with his shoures soote

The droghte of March hath pierced to the roote.

Он выучил эти строчки еще в школе – сколько лет назад? Нет, нет, гораздо раньше, более шестисот лет назад, – великий поэт написал их на красивом, певучем диалекте, который поначалу казался таким же чужим, как и немецкий язык «Когда дыхание Апреля прогонит Марта холода».*

* When April with his sweet breath // The drought of March has pierced to the root – современное написание этих же строчек.

Ведь язык продолжает меняться, развиваться.

Эмери взял телефонную трубку, не сомневаясь ни секунды, что еще не забыл номер телефона в машине Джен. Набрал его.

Одинокий, печальный сигнал, где-то далеко. В засыпанном снегом черном линкольне? А может такой телефон работать, если в машине нет аккумулятора9 Существуют же переносные телефоны, которые носят в портфеле. Так что, вполне возможно, что телефон работает. Если бы женщины разобрали его на детали, он получил бы специально записанное на пленку сообщение, в котором говорится, что номер отключен.

Он считал гудки, потом сбился, и в этот самый момент кто-то взял трубку.