Зигзаг удачи - [2]

В поисках выхода из планово-финансового тупика коллектив монолитно молчал. Орешников Мгновенно оценил обстановку.

- Друзья мои! - звонко сказал он. - Они не пойдут сейчас сниматься. Они заняты. Им не до нас. Они моются, стригутся, покупают елки, шампанское и мандарины. Их можно понять, а понять - значит простить. Именно поэтому мне пришел в голову маленький всенародный почин.

- Поделись своими мыслями, Володя! - оживился Полотенцев.

- Что делают в театре, когда нет пьес? - спросил Владимир Антонович.

- Не знаю… - отозвался лаборант Юра. - Наверное, ничего не делают…

- Ответ неверный! - сказал Орешников. - В подобных случаях артисты сами пишут пьесы… А что делают в вытрезвителе, когда не выполнен план?

- Сами надираются! - радостно догадался ретушер Петя, который это дело уважал.

- Умница! - одобрил его Орешников. - А что делают в родильном доме, когда не выполняют план?… Впрочем, это неудачный пример! - пресек оратор игру фантазии. - Раз нам некого снимать, будем снимать самих себя!

Вновь наступила тишина, а затем раздался смех. Смеялась фотограф Лидия Сергеевна, которая на правах красотки позволяла себе многое.

- Я считаю ваш смех, Лидия Сергеевна, - призвал ее к порядку Полотенцев, - оскорбительным! Владимир Антонович внес неплохое предложение, которое стоит обсудить.

Первой откликнулась на Почин председатель месткома Алевтина Васильевна, женщина молодая, энергичная, незамужняя и, к сожалению, внешне похожая на своего некрасивою папу. Всю нерастраченную женскую нежность Алевтина расходовала на общественную работу.

- Товарищи! - сказала она с пафосом. - Мы никого не будем агитировать и тем более принуждать. Все на добровольных началах. Нам представился очередной случай проявить сознательность. Каждый, как всегда, будет действовать но велению сердца и гражданского долга. Я, например, снимусь в трех ракурсах: в фас, в профиль и в полный рост. Запишите меня, Ира!

Лаборантка Ира, которая на всех совещаниях вела протокол, открыла фамилией Алевтины список добровольцев и выжидающе посмотрела на Юру. Пять месяцев назад они полюбили друг друга. Их роман протекал в темноте лаборатории, и в этот период «Твой портрет» выдавал немало брака.

- Мы с Ирой тоже щелкнемся, но в трех видах нам дорого! - вздохнул Юра.

- Вы что, беднее других? - кинулась в атаку Алевтина, которая только что распространялась про демократию.

- Войдем в их положение! - встрял в перепалку Орешников. - Люди копят на квартиру. Люди не могут построить семью, ведь на строительство счастья тоже нужны деньги!

Алевтина была непреклонна:

- Ира замуж хочет, а мы из-за этого план не должны выполнять?

- Ладно, - отступила Ира, - мы с Юрой сфотографируемся в трех ракурсах!

- Пусть мне кто-нибудь объяснит разницу между добровольным и принудительным, - подал реплику Орешников, но почему-то именно эти слова не привлекли внимания.

- Я приведу сниматься маму! - пообещал ретушер Петя.

- Прекрасная идея! - воодушевился директор. - Давайте тащите сюда родственников, детей, бабушек, дедушек, друзей - всех волочите, кого сумеете…

- Боюсь, что прогрессивка, которую мы получим, за выполнение плана, - желчно усмехнулась Лидия Сергеевна, - вряд ли окупит расходы по нашим снимкам.

- А мы не думаем о личной выгоде! - мягко пожурила ее Алевтина Васильевна. - Мы находимся в обстановке небывалого подъема! Впрочем, вас, Лидия Сергеевна, никто не заставляет.

- Лидия Сергеевна, снимитесь! - примирительно сказал Орешников, который понимал толк в женской красоте. - Будет хоть одна фотография, на которую приятно смотреть.

- Начнем с того, что снимемся все вместе! - резюмировал директор.

Это предложение было поддержано с удовольствием. Сотрудники относились друг к другу с глубокой симпатией. Коллектив не раздирали распри, а, наоборот, подпирала дружба. Вместе встречали праздники, гуляли на днях рождения, устраивали культпоходы и лыжные вылазки.

Собрание проходило непосредственно в фотопавильоне. Женщины сели, мужчины, среди них и Орешников, встали сзади, образовав живописную группу. Кирилл Иванович собственноручно нажал на автоспуск, будто перерезал алую ленточку, подбежал и плюхнулся на свободный стул между Лидией Сергеевной и Алевтиной Васильевной.

Автоспуск сработал, издав свистящий звук, и тотчас раздался посторонний голос:

- Есть здесь кто-нибудь живой? - и шторы при входе раздвинула старушка, очень старая.

- Одну минуточку! - попросила ее обождать Алевтина Васильевна. - Товарищи! У нас на повестке дня еще есть вопрос. Нужно, чтоб кто-то собрал членские взносы в кассу взаимопомощи. Костя-то в отпуске.

Желающие не находились. Никто не хотел брать на себя эту мороку, потому что, как известно, выбивать членские взносы - это каторжный труд.

Кассы взаимопомощи устроены для того, чтоб в трудные минуты жизни пайщики шли одалживать деньги не у приятелей, портя с ними отношения, а в кассу, то есть у самих себя.

Если пайщик взял деньги и не думает их возвращать, то сумму долга удерживают из его зарплаты. Очень гуманная мера. Когда-то должников сажали в тюрьму, а у одного из индейских племен за долги до сих пор лишают имени и фамилии.