Жуть-2 - [84]
«Смерть, — подумал Олег, — дело осеннее. Летом смерть нелепа, неуместна».
Варя взялась за бортик гроба, поправила без надобности косынку тёти.
Старушки притихли, посторонились. Посеменила к новоприбывшим худощавая женщина с чёрными усиками на верхней губе.
— Варвара!
Лицо Вари просветлело.
— Бабушка Оксана!
— Варвара, кровинушка, — женщина чмокнула Варю в лоб. — Маланья радуется, глядя с облачка на тебя. Як выросла, ба! Гарна яка! — пальцы бесцеремонно ущипнули Варю за щёку, — А це — муж твой? — бабушка Оксана причмокнула. — Красавец.
— Будущий муж, — уточнил Олег.
Стоя среди сельчан, он уловил едва ощутимый аромат, сладкий гнилостный запашок, и задался вопросом, пахнет это от живых старух, или от мёртвой, залежавшейся на жаре?
Жирные мухи роились над двориком, их отгоняла от покойницы очень толстая дама в бронзово-рыжем парике.
— Ох, Варвара, ты христосуйся с титкой, а Колю поклычу.
Варя наклонилась к гробу. Старухи следили, словно она была студенткой, сдающей экзамены, а они — строгими экзаменаторами. Олег косился на крыльцо дома. Прошла минута, и из сеней выбрался поджарый брюнет в костюме с чужого плеча.
— Ну, здравствуй, сестричка.
— Привет, — не зная, куда деть руки, Варя накручивала на пальцы волнистые пряди. Улыбка искусственная, как интонации GPS-навигатора. С братом она не обнялась, не поцеловалась. Расстояние между ними вместило бы гроб целиком.
— Получила, стало быть, весточку, — сказал брюнет. — Я бабы Оксаны внучку попросил отыскать тебя.
— Познакомься, Коль, — Варя словно желала скорее переключить внимание брата на кого-то другого, — мой жених…
— Примите соболезнования, — Олег пожал шершавую кисть мужчины.
На лбу Коли багровел необычный шрам, будто отпечаток птичьей лапы, пацифик без кружка.
— Принимаю, — Коля хлопнул в ладоши, — прощайтесь пока, я с водителем поговорю.
Варя, задумчивая, смотрела на покойницу, и Олегу хотелось прочесть её мысли. Подходили старухи, глядели, кивали, понимая о смерти больше городских, иногда что-то говорили мёртвой Маланье. Олег расслышал:
— Ты уж там замолви словечко за нас.
Плюгавый старичок подхромал, ведомый внуком-подростком.
— Скажи, Маланья, не воровал я зерно.
Следом приблизилась толстуха:
— Горобыному скажи, чтоб нас не чипал.
«Горобыный… — подумал зачарованно Олег, — две тысячи семнадцатый год, а у них — Горобыный»…
Но в процеженном горящими огарками полумраке, ему было вовсе не смешно. Слишком много совпадений. Гроза без дождя. И под капотом… ты же помнишь… за миг до удара.
Воробьи. Не меньше двух десятков. Чёрные глазки буравят человека.
«Прекрати!».
Он поймал прохладное запястье невесты.
— Слушай. Твой кузен не хочет, чтобы мы уезжали. Машина повреждена, скорее всего. Попробуем выйти к трассе и остановить попутку.
Варя оторопело кивнула.
— Что ему надо?
Из забытья, как ботинок вслед за утопленником, всплыл обрывок беседы.
Олег шёл к «тойоте», Коля подбоченился у крыльца. Закурил и смотрел с теплой улыбкой на прислонённую к штакетнику лопату. Не ею ли он?…
Сбавив шаг, Олег вдруг спросил:
— Где вы были шесть лет?
Коля глубоко затянулся и выпустил дым в сумерки. Почудилось, что глаза его сверкнули, как стекольца, отразившие молниевую вспышку.
— Работал на пашне у Горобыного. От звонка до звонка, тек сказать.
В сенях Варя замедлилась. Олег не сразу заметил, отвлечённый тревожным копошением за отворёнными дверьми. Словно кто-то приплясывал там, сгибался и разгибался, дурачась. Тень от потолочной балки перечёркивала икону у входа, пририсовывал святому Николаю клюв. Тьма, заполонившая хату, состояла из мелких слоистых клочков, из пёрышек…
А ещё он задался вопросом, не становится ли в доме темнее, будто невидимые губы задувают свечные язычки по одной.
— Варь, ты чего?
Гром сожрал слова.
Но для слов невесты сделал паузу.
— Это я погасила свечи, — голос Вари дрожал, трагический и затравленный, по щекам текли слёзы. Столь резка перемена в настроении озадачила Олега. И её признание. О чём она?…
— Восемнадцать лет назад я баловалась и погасила свечи, а Горобыный похитил Колю.
— Нет, милая, — Олег был растерян, он спрашивал себя, не может ли безумие быть заразным, — это бредни.
— Бредни? — взвилась Варя. — Ты что, не слышишь?
Она затихла. Гром затих, и скрипящие доски пола умолкли. Он услышал. Шорох снаружи. Хлопанье крыльев. Гул.
Здесь и сейчас в доме мёртвой Маланьи он испытал безотчётный ужас, потому что допустил, наконец, что Горобыная ночь — это правда.
Справа распахнулась фрамуга, и ветер пронёсся по закуткам и комнатушкам, и затушил пламя. Коридор погрузился во мрак, но вспышка молнии помогла увидеть, как что-то схватило Варю сзади — большое, неправильное — и утащило на кухню. Хлопнула дверь, разлучая влюблённых.
Олег закричал.
После шести часов пути и ещё трёх часов таможенной волокиты, они, наконец, пересекли границу. Варя притихла, вновь погрузившись в воспоминания о детстве, которые, как подозревал Олег, таили достаточно болезненных моментов. Многое было рассказано ему, о многом он догадывался. Ранняя смерть матери, взросление в чужой семье. Что-то там с братом, конфликт, обозначенный парой холодных реплик. Возвращаться всегда не просто. Тем более ехать на похороны человека, вырастившего тебя, но оставившего в душе весьма противоречивые эмоции.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!