Журнал Q, 2011 07 - [3]

— Как думаете, на чем англичане прихватили Гордиевского?

— Комплекс причин. Олега долго вели. Сначала расчистили поляну в Копенгагене, потом подстроили все так, что освободилась вакансия в Лондоне, и его перебросили туда… Еще немного, и Центр назначил бы Гордиевского резидентом. Это был бы грандиозный успех англичан. Фантастический! Скорее всего, Олега спалил наш суперагент Эймс, дав наводку на «крота» в ПГУ, но Гордиевский в любом случае лет десять стучал в МИ5. Прилично успел напакостить, продажная душа! Хотя сейчас он выдает себя за идейного борца с режимом, на мой взгляд, морально-психологический фактор в той истории очень даже явно присутствует. У Олега была слабость — женщины. Придя к нам в резидентуру, он первым делом покрасил волосы, чтобы скрыть седину и производить на барышень более благоприятное впечатление. У меня язык за зубами не держится, поэтому спросил без обиняков: «Совсем с ума сошел, Олег?» Тот стал оправдываться: «Юра, ты же знаешь о моих проблемах с английским. Купил в магазине флакон, думал, шампунь, оказалось, краска…» Я ответил: «Ладно, считай, что поверил. Но ребята могут не повестись на твою байду, засмеют…» Были и другие нюансы, определенным образом характеризовавшие человека. Гордиевский на протяжении двух лет являлся моим непосредственным начальником, я наблюдал его в разных ситуациях. Задним числом многие поступки кажутся странными, но и прежде кое-что в поведении Олега вызывало удивление. Хотя, врать не стану, не думал тогда, что он может оказаться предателем.

— Видимо, и Гордиевский не опасался провала, раз весной 85-го поехал в Москву?

— Его вызвали якобы для обсуждения деталей перед назначением резидентом, однако, будучи человеком осторожным, он на всякий случай проработал пути отхода. Так получилось, что я оказался едва ли не последним из сотрудников ПГУ, кто видел Олега, более того, помог ему с путевкой в санаторий КГБ. Тогда ведь с этим была напряженка, а я имел связи в местном профкоме... Накануне Гордиевскому объявили, что командировка в Лондон отменяется, он туда не едет, поскольку утратил доверие руководства. Олег потом утверждал, что его накачали психотропными препаратами, пытаясь вытянуть признание в государственной измене и сотрудничестве с английской разведкой. Якобы он не раскололся, вину отрицал. Возможно, так и было, утверждать не возьмусь, но подозрения выбили Олега из колеи. Он потерянно бродил по зданию в Ясеневе с рулоном туалетной бумаги в руках, отрывал ее клочками и утирал катившийся градом пот. Забрел ко мне, сказал, что устал, берет отпуск и хочет отдохнуть. Я вывернулся наизнанку, но путевку раздобыл. Как было не помочь? Олег уехал в санаторий, через пару недель вернулся и позвонил мне: «Юра, я ненадолго исчезну. Прикрой, если будут искать». Я ответил, дескать, все сделаю, не волнуйся. Нас ведь не предупредили, что Гордиевский «на измене» и находится под колпаком. Видимо, наверху считали, что Олег надежно прикрыт и никуда не денется, а он сумел удрать, смотался за те три дня, что я его «крышевал». Утром ушел на прогулку из дома на углу Ленинского проспекта с улицей Обручева и — не вернулся. Позже я неоднократно бывал там. После побега на первом этаже посадили охрану, дотошно выяснявшую, к кому идут гости, с какой целью. В квартире Гордиевского еще долго под бдительным присмотром жила его семья — жена Лейла и две дочки…

— Так вы, оказывается, соучастник!

— Нас всех допрашивали, заставляли писать подробнейшие рапорты! Кости трещали, хотя это был не 37-й год... Позже сценарий ухода Гордиевского удалось восстановить в деталях: когда Олег выбежал из дома, от английского посольства в разных направлениях одновременно отъехало с десяток авто. Какие-то взяли под наблюдение наши спецслужбы, но некоторые ушли от хвоста. Одна из машин в заранее условленном месте подобрала Гордиевского, и на следующий день его переправили в Финляндию. На случай пограничного досмотра он несколько часов провел в багажнике со связанными руками и залепленным скотчем ртом: если бы обнаружили, сказал бы, что похищен и вывезен насильно. Безусловно, это было серьезным психологическим испытанием: лежать в полном неведении, ежесекундно ожидая услышать звуки погони. Когда из автомагнитолы полилась музыка Сибелиуса, Гордиевский понял, что на свободе…

Потом англичане предлагали руководству ПГУ: отдайте семью, и мы никого из ваших не тронем. «В лесу» (так на профессиональном сленге именуют Ясенево) не согласились. И тогда МИ5 в один присест выслала из Лондона двадцать пять советских дипломатов и журналистов… На мой взгляд, это была глупость с нашей стороны. Зачем превращать в заложников жену и детей, сводить счеты с ни в чем не повинными людьми? Позже семья Гордиевского выехала в Англию, договариваться об их освобождении в Москву прилетал лорд Николас Беттел. Но любопытнее другое: Лейла не захотела жить с мужем, не простив ему предательства — не Родины, а семьи. Он ведь бежал, не сказав жене и девочкам ни слова, по сути, бросил их на произвол судьбы… Все это лишь подтверждает известную истину: изменники не могут быть счастливы.