Журавль в клетке - [60]
Я вдруг почувствовала, что мои глаза наполнились слезами. Спроси меня, о чем я плакала, идя по прекрасному утреннему лесу на Таниных лыжах, утопая в снегу и Соломатькином голосе, который заполнял всю необъятную лесную тишину, проникая в каждую клеточку моего тела, я бы точно ответить не смогла.
Когда я вошла, переодевшись после лыжной прогулки, Соломатько стоял у окна лицом ко мне и сиял. Я невольно улыбнулась в ответ.
– А что, Егоровна, вообще хреново одной-то? – невинно осведомился Соломатько, все так же светло и дружелюбно улыбаясь.
Я вздохнула:
– Я думала спокойно выпьем кофе после спортивной пробежки, а ты… Ну ладно. Хреново в каком смысле?
– Хреново в смысле тошно, – перешел на вкрадчивые обертона Соломатько, еще и подмигнув.
– Как тебе сказать…
– Честно! Честно, Егоровна, как старому…
– Кобелю. Если честно, то иногда взгрустнется.
– И всего-то? – сощурился Соломатько, явно настроенный как следует подразнить меня игривыми намеками. – Разливай, разливай, кофеек-то, а то остынет. И плюшечку пододвинь мне, ту, попышнее…
– Да, именно взгрустнется, – я протянула ему булку, – когда я представлю, что вот был бы у меня приятный, молчаливый муж, с которым в субботу можно сходить в Консерваторию или в пиццерию, по погоде. Встретить там друзей… потом пойти домой под ручку… или за ручку…
– У тебя и запросики, Егоровна! Ладно, давай дальше. Какой, какой он, опиши поподробнее.
– Ну, какой… – задумалась я, представляя себе то соседа Максима, то еще какого-нибудь своего несостоявшегося жениха, и от этого мне стало вдруг так нехорошо, что я даже помотала головой. – Какой… С чувством юмора!
– Да нет, – поморщился Соломатько. – Из себя какой он?
– А-а-а… – Я опять невольно в мыслях перебрала женихов и вздохнула. – Ну, не знаю. Наверно, представительный такой, крепкий…
– Крепкий в смысле фигуристый? – очень серьезно спросил Соломатько, поглаживая себя по небольшому сбитому брюшку.
Я засмеялась:
– В смысле ниже пояса. Доедай, а то сейчас примчится Маша с проверкой, не порешил ли ты охранника.
– Не порешил ли я… – повторил ничуть не обескураженный Соломатько и с ходу другой рукой крепко прижал меня к себе, хамовато, как мне показалось, ощупывая сзади.
– Ты чего-нибудь хотел? – очень умно спросила я и с большим трудом вывернулась из его объятий, удивительно грубых для таких интеллектуальных претензий.
– Я-то? – Он поскреб подбородок и засмеялся.
А я, вместо того, чтобы вздрогнуть и затрепетать, как вчера или сегодня утром, вдруг впервые заметила, что его четко очерченный подбородок, совершенно такой же, как у Маши, перерезает ровная, глубокая линия. Но у Маши ее нет. Неужели я настолько его забыла? Не могла же эта бороздка появиться только сейчас? Он принял мое молчание за что-то совсем другое.
– Ну, извини, Егоровна, не хотел обидеть. Не загружайся. Я, кстати, тебе тут кой-чего написал ночью. На память о прекрасных и светлых днях, проведенных без тебя. Вот возьми. – Он протянул мне бумажку, аккуратно исписанную мелкими буковками.
– Что это? – Я отлично помнила этот почерк, потому что хранила, дура, все годы три с половиной загадочных неоконченных стихотворения, которые Соломатько посвятил мне, хотя никак не могла взять в толк ни тогда, ни позже, почему и когда, судя по меланхолическому сюжету, я бросила несчастного автора.
– Потом прочтешь! – Он отобрал у меня бумажку, свернул в гармошку и сунул в передний, «ляжечный», карман Машиных брюк, в которых я по-прежнему не очень уверенно себя чувствовала, но свои черные джинсы уже из принципа не хотела надевать. – Давай, что еще принесла? Что там под крышечкой? – быстро и плотоядно спросил Соломатько, громко чмокнув заблестевшими в предвкушении еды губами.
16
Canis vulgaris
Наверно, трудней всего расстаться не с другим человеком и даже не с собственным прошлым, а с нежно, годами взлелеянным идеалом. Я смотрела на Соломатька и теперь-то уж вполне отдавала себе отчет – вот он, человек, из-за которого я, умница-красавица, положительная и замечательная, осталась одна. Потому что и через много лет он мешал мне адекватно воспринимать окружающих мужчин. Вот человек, которого я так и не смогла забыть. И от которого я и сейчас, похоже, теряю рассудок… Вот он и не он. Разве человек, которого я любила, от легкого прикосновения которого до сих пор замираю внутри – вот только сегодня утром замирала, – разве мог бы он так прожорливо есть, торопясь и жадно глотая, после того, как был оскорблен в своем самом естественном мужском желании?
Хотя, может, он вовсе и не был оскорблен… Может, и не желал ничего, а просто проверял – взгляды мои растерянные вспомнил, утренние, на прогулке, или как я с коленочкой его заволновалась, или как руку последняя отпустила, – и решил проверить, что это значит. И все равно – что ж жрать-то так, да еще прямо у меня на глазах?!
Спрашивается: а кто больше оскорблен?
Я сама остановила свои мысли и спросила Соломатька, задумчиво катающего по столу обгрызенную косточку:
– О чем ты думаешь?
– Егоровна, – ответил мне Соломатько, подкинув косточку и поймав ее на лету вытянутыми в смешную трубочку губами, – а ты в клуб ветеранов самодеятельной песни не входишь? Песенки у костра в ля миноре под три аккорда, супчик из котелка, одна пара запасных носков на двоих влюбленных…
Ее жизнь похожа на сказку, временами страшную, почти волшебную, с любовью и нелюбовью, с рвущимися рано взрослеть детьми и взрослыми, так и не выросшими до конца.Рядом с ней хорошо всем, кто попадает в поле ее притяжения, — детям, своим и чужим, мужчинам, подругам. Дорога к счастью — в том, как прожит каждый день. Иногда очень трудно прожить его, улыбаясь. Особенно если ты решила пойти работать в школу и твой собственный сын — «тридцать три несчастья»…Но она смеется, и проблема съеживается под ее насмешливым взглядом, а жизнь в награду за хороший характер преподносит неожиданные и очень ценные подарки.
«Маримба!» – это пестрая мозаика увлекательных, нежных и трогательных историй. Жизнь маленькой московской семьи, в которой есть только мама и дочка, наполнена светом, юмором и теплом. Дочка растет, влюбляется в первый раз, становится взрослой, а мама мудреет и, отдавая всё дочке, в глубине души не перестает надеяться, что ее затянувшееся одиночество не вечно.
…Тот Новый год она встретила в трамвае. Ехала и смотрела на тихо падающие снежинки, на совершенно безлюдные, как во сне, улицы, и думала: что бы такое загадать, когда часы на Спасской башне станут бить полночь, чтоб у судьбы был хоть какой-то шанс исполнить ее желание. Не загадывать же, чтобы Комаров к ней вернулся…Она бы сама вернулась в то время, когда он был рядом, она — глупа и счастлива, а на стене у нее еще не висела картина, на которой изображена повозка, а в ней — женщина. Повозка никуда не едет, потому что лошадь стоит на крыше повозки и вместе с женщиной смотрит назад.
Успешная столичная журналистка Лика Борга привыкла сама справляться и с трудностями, и с одиночеством. Но в результате аварии она приобретает удивительный дар, начинающий неуловимо менять ее жизнь.Как не потеряться в огромном равнодушном мегаполисе? Судьба предлагает Лике очень неожиданный рецепт: не хочешь быть одиноким – услышь другого. И дальше – вмешайся, помоги, возьми на себя часть его боли и проблем. И твой мир наполнится теплом, светом… и любовью!Увлекательный роман московской писательницы Наталии Терентьевой – удача для всех, кто выбирает хорошую прозу, ценит легкий и ироничный стиль, меткий психологизм и завораживающие повороты сюжета.
Обжигающая, чувственная история первой любви, первой страсти, ошибок, кажущихся непоправимыми, острого разочарования, бессмысленного предательства.Детство кончается, когда по-настоящему влюбляешься или когда разувериваешься в своих первых, таких сильных чувствах?Два подростка из одной московской школы и двух совершенно разных миров влюбляются друг в друга. Оба – хорошие, умные, красивые, талантливые. Но есть препятствие, и оно кажется непреодолимым…
Иди к мечте наперекор всему, и она обязательно сбудется, – этому веришь в юности. И бросаешь привычную жизнь, и бросаешься в яркое, необычное, сверкающее. Театр – что может быть чудеснее? Для Кати – именно так. Больше всего она хотела быть актрисой. И вот – у нее есть сцена, кумиры всей страны стали ее преподавателями, и – главное – она встречает любовь, яркую и невозможно прекрасную. Те, кто ее окружает, живут в другой реальности, где можно все – легко дотянуться до звезд, взлететь и разогнать тучи над головой любимого человека, нарисовать в пасмурном осеннем небе солнце.
Дженнифер и Йен знакомы семь лет, и последние пять они ведут войну. Они — руководители двух команд одного и того же коммерческого банка Лондона, между которыми постоянно вспыхивают ссоры. Они ненавидят и не выносят друг друга, только и делают, что ставят друг другу палки в колеса. До тех пор, пока в один прекрасный момент их не заставляют работать вместе над общим проектом: управлять капиталами зажиточного аристократа, клиента их банка. Таким образом, им приходится проводить много времени вместе, даже после работы.
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.