Жрон - [37]

Это что же получается, этот самый потенциал, после Академии почти не меняется? То есть между выпускником и опытным магом разница только в, собственно, опыте? Хотя скорость каста явно с опытом выше должна становиться.

Тут я вспомнил, что вроде как в каноне присутствовала ещё и невербальная и беспалочковая магия.

Полистал, но в «Основах», намёка на неё не нашёл. Все так же утверждалось, что сочетание всех трёх компонентов обязательно.

Похоже, надо будет на эту тему раскручивать Грюма.

И ещё меня смутила фраза «базовый естественный прирост». Логически вытекает, что может быть и искусственный дополнительный прирост. Об этом тоже надо будет уточнить.

***

Я шёл по пустынному коридору, быстро, почти бежал. Стрельчатые окна мелькали по бокам, а шаги гулко отдавались в высоких сводах.

— Рон, подожди!

Резко затормозив, что полы мантии хлестнули по ногам, я обернулся и увидел бегущую за мной Джинни.

Нагнав, она устало согнулась, опёрлась о колени, восстанавливая дыхание.

— Уф, наконец, догнала, — выдохнув, она распрямилась, улыбнулась мне. Похорошела, словно повзрослев, что я, невольно, залюбовался, и сейчас чуть смущённо смотрела на меня.

Но в ответ на мое: — Что случилось? — она посерьёзнела, подошла, взяв меня под руку и сказала: 

— Надо поговорить, это важно.

Я напрягся, внимательно оглядывая коридор, но больше никого не было. Чувство, нет, не страха, скорее опаски, чуть шевельнулось внутри. Этот серьёзный тон... Джинни действительно что-то беспокоило.

— Пойдём, есть надёжное место для разговора, — потянув меня за руку, она повела ей одной известным маршрутом, пока мы не оказались у неприметной двери. Махнула палочкой, открывая:

— Заходи, быстрее, — снова запечатала заклинанием, стоило нам пройти.

Класс, заброшенный класс. С покрытыми пылью партами, наклонённой доской и странным чучелом в углу. Центральный ряд был сдвинут, и посредине хватало пустого пространства.

Шагнув к доске, я коснулся её рукой, толкнул, под скрип давно несмазанных петель. Провернул. Пусто. Только тот же слой пыли.

Обернулся к сестре: — Так о чём ты хотела…

— Инкарцеро! — резко развернувшись, она выстрелила в меня тёмным жгутом, который обвился вокруг меня, превращаясь в толстый канат, надёжно примотавший руки и стянувший ноги, что я еле устоял.

— Что, за! Джинни, ты что творишь?! — изумлению моему не было предела, особенно когда я увидел, что лицо сестры стало вдруг жёстким, хищным даже.

— Я-то, Джинни, а вот ты кто? — она медленно перемещалась по классу, не опуская направленную точно мне в лицо палочку.

— С лицом моего брата, с голосом моего брата. Но только ты не мой брат, — она цедила слова, зло, сквозь зубы. — Так кто ты?

— Рон я, просто то, что случилось на Чемпионате, сильно меня изменило, — я, старался говорить уверенно и чуть изумлённо, словно бы не веря, в такие чудовищные подозрения, но понимал, что это вряд ли что-то даст, слишком продуман был план и уверенно исполнение.

— Врёшь, — она била словами наотмашь. — Ты изменился раньше, за несколько недель до него. Смог провести всех, похоже, знал что-то про Рона, кто-то из школы, да, рассказывал? Но только ты не мог знать, что у нас с ним были особые отношения, в Хогвартсе он их не показывал.

В голосе её послышалась боль, а я опустил глаза, мне было стыдно, но я же тоже был не виноват, что меня закинуло именно в Уизли.

— Рон всегда заходил ко мне вечером, пожелать спокойной ночи, никогда не забывал. А тут вдруг раз и как отрезало. Ещё эта шутка про Поттера, который почему-то должен был, вдруг, приехать к нам. Мой Рон никогда бы не стал так шутить.

Приблизившись, она ткнула палочкой чуть ли мне не в лоб. 

— Говори кто ты, или я за себя не отвечаю!

И я решился. Собравшись с мыслями, честно и правдиво рассказал всё, ну почти всё. Подробности убийства Шенпайка ей знать было ни к чему. Да и то, что в моём мире они выдумка школьной учительницы, тоже.

Неожиданно сам увлёкся, всё же, всё было ещё свежо и живо в памяти. Поведал и про изыскания газетные, и догадки про Седрика Диггори. Говорил много и долго, наверное, несколько часов.

Сначала Джинни стояла, а неверие и подозрение продолжали плескаться в её глазах, но мой рассказ был слишком подробен, такое сходу не выдумаешь, и, опустив палочку, она присела на парту.

Через час она убрала путы, и присел уже я, разминая затёкшие мышцы. Постепенно, лицо её разглаживалось, приобретая сначала задумчивое, а затем уже заинтересованное выражение.

— Говоришь, ты был взрослым мужчиной, военным? — неожиданно спросила она?

— Да, даже повоевать пришлось, — ответил я, и она кивнула.

— Это заметно. Тяжело наверно в теле подростка?

— Не особо, — пожав плечами, я уточнил: — Если только забыть, что я там был намного выше, да и вообще, крупнее.

Она, вдруг, улыбнулась, медленно встала, сказала, пристально разглядывая меня: 

— Я сразу почувствовала, что тут что-то не то. Но окончательно убедилась в этом, когда поняла, что не могла влюбиться в собственного брата, — её мантия полетела на пол, оставляя её в блузке, школьной юбке до колена и туфельках на низком каблуке.

Я поперхнулся, расширяющимися глазами глядя на Джинни.