Жрица тугов - [4]

— Удобно ли устроились? — спросил он.

— Как нельзя лучше, благодарю Вас.

— Желаю успехов! Главное не падать духом, — своей отрывистой скороговоркой произнёс он. — Покойной ночи.

— Покойной ночи, — ответил я.

— Покойной ночи, — повторил чей-то голос из коридора.

Я выглянул за порог и увидел высокий силуэт секретаря, огромной чёрной тенью скользивший за стариком.

Я вернулся назад и занимался ещё час, а затем лёг спать; но перед тем, чтобы заснуть, ещё долго размышлял о странном доме, жильцом которого я становился с этого дня.

Глава III

На следующий день я встал рано и отправился на лужайку перед домом, где застал мисс Воррендер, собиравшую подснежники для букета к завтраку.

Я подошёл к ней, незамеченный ею, и невольно залюбовался её красотой и гибкостью, с какой она наклонялась, чтобы сорвать цветок. В каждом малейшем её движении была чисто кошачья грация, какой я ранее не видал ещё ни у одной женщины. Я вспомнил слова Терстона о впечатлении, произведённом будто бы ею на секретаря. Теперь я уже не удивлялся этому.

Услыхав мои шаги, она выпрямилась и повернула ко мне своё прелестное смуглое лицо.

— С добрым утром, мисс Воррендер, — начал я. — Вы, кажется, такая же любительница рано вставать, как и я?

— Да. Я всегда встаю рано на рассвете.

— Какая дикая картина! — заметил я, бросая взгляд на огромную площадь равнин. — Я в этих местах чужак не хуже Вас. А как Вы их находите?

— Я не люблю их, — откровенно призналась она. — Даже ненавижу. Холод мрак, бедность красок… Посмотрите-ка (она подняла букет), они называют это цветами! У них даже запаха нет.

— Да, Вы привыкли к более жгучему климату и к тропической растительности.

— О, да я вижу, что мистер Терстон уж рассказывал Вам обо мне, — с улыбкой заметила девушка. — Да, я привыкла любоваться кое-чем получше.

В этот момент между нами легла какая-то тень. Обернувшись назад, я увидел Копперторна. Он с натянутой улыбкой подал мне свою худую белую руку.

— Вы как будто уже научились сами находить дорогу в наших местах, произнес он, переводя глаза с моего лица на лицо мисс Воррендер и обратно. Позвольте предложить Вам эти цветы, мисс.

— Нет, благодарствуйте, — холодно отклонила она. — Я набрала их уже достаточно и пойду в комнаты.

Она быстро прошла мимо него к дому.

Копперторн смотрел ей вслед, сдвинув брови.

— Вы студент-медик, мистер Лоренс, — сказал он, оборачиваясь ко мне и нервно притопывая ногой.

— Совершенно верно.

— О, мы кое-что слышали про вас, студентов-медиков, — повышая голос, с усмешкой продолжал он. — Ваш брат — страшнейший ловелас, не правда ли? Мы слышали, что про вас говорят. С вами положительно трудно тягаться.

— Сэр, — возразил я, — студент-медик обыкновенно бывает и джентльменом.

— Совершенно верно, — сказал он, сразу меняя тон. — Я хотел только пошутить.

Несмотря на это заверение, я не мог не приметить, что за завтраком он не спускал с меня глаз в то время, как говорила мисс Воррендер, тотчас же переводя их на последнюю, как только я произносил слово.

Можно было подумать, что он старается прочесть на наших лицах, что именно мы думаем друг о друге. Он, видимо, был безумно увлечён красавицей-гувернанткой, но, очевидно, без малейшей надежды на взаимность.

Это утро дало нам самое что ни на есть очевидное доказательство беспримерной наивности добрых йоркширцев. Дело в том, что горничная и кухарка, спавшие вместе в одной комнате, были встревожены ночью чем-то, что было принято их суеверными головами за привидение.

После завтрака я сидел в обществе дяди Джереми, так и сыпавшего с помощью своего суфлёра цитатами из разных поэм; в дверь вдруг постучали, и в комнату вошла горничная. За нею следовала кухарка, особа дородная, но трусливая. Входя к нам, они взаимно ободряли друг друга.

Свой рассказ они вели, точно греческий хор, — то есть каждая говорила, покуда хватало дыхания, предоставляя затем слово товарке. Добрая доля их истории осталась мне непонятной в силу дьявольского местного наречия; но самую суть я всё-таки разобрал.

На рассвете кухарка, по её словам, почувствовала, будто кто-то трогает её за лицо. Проснувшись, она увидала около своей кровати какую-то тень, бесшумно выскользнувшую из комнаты. Горничная проснулась от крика кухарки и тоже видела привидение.

Как мы ни бились, как ни уговаривали их, они стояли на своём и требовали расчёта — так они были перепуганы ночным происшествием. Наш скептицизм очень оскорбил их, и в конце концов они вышли из комнаты с большим шумом, сильно обозлившим дядю Джереми, очень развеселившим меня и вызвавшим презрительную улыбку на губах Копперторна.

Большую часть второго дня я провёл у себя в комнате за усердными занятиями.

Вечером этого дня мы охотились с Джоном на зайцев. На пути домой я рассказал ему утреннюю сцену с прислугой, но он посмотрел на неё отнюдь не так легко, как я.

— Это факт, — заметил он, — что в старинных зданиях вроде нашего можно иногда наблюдать явления, располагающие к суеверию. За то время, что я живу здесь, я слышал ночью раз или два нечто такое, что способно испугать нервного человека, а тем более невежественную прислугу. Само собой, все эти истории о привидениях — сущая чепуха, но раз разыгралась фантазия, с ней уж трудно совладать.