Харуюки с силой скрёб щёткой, и остатки листьев с грязью постепенно отходили от пола, обнажая керамические плитки. Плитки, к счастью, были смазаны антиклиматическим покрытием, и даже не растрескались за все эти годы. К завтрашнему дню они высохнут и будут как новые.
Работа щёткой продвигалась у Харуюки крайне бодро. Во-первых, благодаря помощнице у вентиля он мог работать эффективнее, а во-вторых, присутствие человека, тоже пришедшего сюда честно поработать, удивительным образом поднимало дух. И наоборот, при виде недовольных Хамадзимы и Идзеки в Харуюки тоже просыпалась лень.
— Отлично! Остались только финальные штрихи… — сказал Харуюки, вытягиваясь.
Прошло всего 20 минут с начала работы щёткой, а он уже успел отскрести пол. Харуюки обернулся к склонившейся над вентилем Синомии Утай и произнёс:
— Хорошо, напоследок помоем пол. Выкрути вентиль до предела!
Но Утай, к его удивлению, не кивнула, а резко застучала пальцами по воздуху. Перед глазами вновь поплыли бездушные розовые буквы.
«UI> Извините, но если Вам не трудно, может, разрешите мне помочь вам? Будет лучше, если Вы будете мыть пол, а я работать щёткой. Кроме того, мне тоже хочется пойти домой с чувством, что я сегодня хорошо поработала…»
— А, ну, ты сегодня и так на славу потрудилась… но если ты настаиваешь, Синомия… — неуверенно ответил Харуюки и протянул щётку.
Лицо Утай немного просветлело. Кивнув, она принялась ловко печатать левой рукой, все ещё держась правой за вентиль:
«UI> Ну что, я включаю?»
— Давай!
Послышались звуки открываемого до упора вентиля, а затем шланг начал извиваться от хлынувшей по нему воды. Утай побежала к сараю, словно пытаясь обогнать течение.
Внутрь она забежала через несколько секунд после того, как струя из трубы под высоким давлением начала заливать клетку. Тут же выхватив щётку из руки Харуюки, она принялась выдавливать воду наружу через сетку. Харуюки, с трудом удерживая в руках извивающийся шланг, продолжал поливать пол перед собой, стоя у дальней стены сарая. Счётчик оставшейся воды начал уверенно приближаться к нулевой отметке. Щётка бодро двигалась по полу, постепенно возвращая плиткам их чистый коричневый цвет.
Ловкость, с которой Утай обращалась с инструментом, радовала глаз. Скорее всего, масштабными чистками клеток ей приходилось заниматься довольно часто. «Здорово их учат в школе юных леди», — восхитился Харуюки и, стараясь не ударить перед ней лицом в грязь, продолжил усердно вымывать оставшийся мусор.
Уже через несколько минут пол стал таким чистым, что его стало не узнать. Запасы выделенной системой воды тоже подходили к концу. «На мой взгляд, мы отлично потрудились!» — удовлетворенно сказал Харуюки сам себе, после чего повернулся к Утай, собираясь попросить её закрыть вентиль, как вдруг осознал.
Его помощница, управлявшая потоком воды, была в сарае вместе с ним, и дотянуться до вентиля не могла. Кроме того, у вентиля не было системы автоматического перекрытия потока при превышении допустимого расхода воды. А значит, уже через несколько секунд начнется перерасход.
Естественно, арестовывать и сажать в тюрьму за перерасход его никто не собирался, но в личном деле Харуюки появится отметка «небольшое нарушение», и ему придется выслушать короткий выговор от учителя, чего ему совсем не хотелось.
— Вот чёрт…
Харуюки тут же попытался передавить шланг. Словно протестуя, тот начал извиваться, но счетчик воды подтвердил, что поток приостановлен. Увидев эту сцену, Утай моментально осознала происходящее, отбросила щётку и начала поворачиваться, чтобы кинуться бежать к вентилю.
Именно в этот момент произошла страшная трагедия.
Большой палец Харуюки, которым он сдавливал шланг, соскользнул, и накопленный заряд воды вырвался наружу мощным дальнобойным залпом…
Попав точно в Утай, окатив её и её спортивную форму с правого плеча и до живота.
Масштаб произошедшей катастрофы перегрузил сознание Харуюки, полностью отключив его мысли. Но Утай, несмотря на свой возраст, оторопела лишь на мгновение, после чего вновь вернулась к бегу. Пробежав три метра до трубы, она быстро закрутила вентиль.
Счетчик воды в правом верхнем углу остановился на отметке в 0,2 %. Но Харуюки продолжал стоять столбом со вскинутым шлангом, даже не осознавая того, что избежал наказания за перерасход.
Перед лицом его возникла вновь подбежавшая к клетке Утай, с одежды которой стекала вода. Остановившись, она набрала:
«UI> Не беспокойтесь. Я переоделась в спортивную форму именно потому, что готовилась к такому.»
А затем, даже не меняясь в лице, она закатила подол прилипшей к коже футболки и принялась ее выжимать.
Из-за этого невинного жеста взгляду Харуюки случайно открылась её бледная кожа, и это зрелище ошеломило его так сильно, что его мысли сдвинулись с мёртвой точки. Харуюки моментально покрылся потом, покраснел, а затем, продолжая серию адекватных реакций, немедленно выпрямился и принялся громко извиняться:
— П-пр-пр-прости меня!! Р-р-ради всего святого!! Я ч-ч-честно не специально, у-у-у меня рука соскользнула, а вода как хлынула!
Утай в ответ несколько раз моргнула, удивленно склонила голову и вновь провела пальцами в воздухе.
