Жребий вечности - [71]
– Обустройству чего?! – взревел Скорцени так, что адъютант Родль попятился от него.
– Кладбищ немецких воинов, – все же стоически повторил он, почти прижавшись спиной к спасительной двери.
– А не поторопились ли вы, Родль, вызывая ко мне гробовщика?
– Что было бы непростительно для меня, господин штурмбаннфюрер. К тому же штандартенфюрер Меттерс требует доложить о его прибытии фюреру. Дело срочной важности.
– Требует? – иронично помассировал свои шрамы на щеке Скорцени.
– Что больше всего удивляет, – уловил его настроение гауптштурмфюрер.
– Но как он вообще мог оказаться здесь, дьявол меня расстреляй? От кого узнал о том, что Гитлер – в «Вольфбурге»?
– По подсказке Шауба, «продавца аудиенции фюрера».
«То есть, не допустив штандартенфюрера в замок, мы тем самым кровно обидим обергруппенфюрера Шауба, – мгновенно сообразил Скорцени. – Так стоит ли?»
– И по какому же он вопросу? – успел спросить Родля, когда фюрер в сопровождении своего личного адъютанта уже приближался к ним.
– В связи с устройством кладбищ, естественно.
– И с этой глупостью прямо к фюреру?!
– Не обижайте мертвых, штурмбаннфюрер, – вполне серьезно укорил его Родль. – Тем более что речь идет не об обычных кладбищах – о всеевропейских мемориалах. И в особенности – о мемориалах воинов СС. Возможно, один из них будет находиться где-то здесь, у замка.
– Вот как? Думаете, проекты мемориалов уже разработаны?
– Иначе зачем бы полковник-могильщик СС так напропалую рвался к фюреру? Я так полагаю, что на каждом из них будет возвышаться статуя фюрера.
Скорцени задержал свой взгляд на лице Родля, и тот понял, что сболтнул лишнее.
– А статуя фюрера там зачем? Чтобы каждодневно напоминать потомкам, по чьей вине тысячи молодых парней оказались в каждом из этих мемориалов? Не спорю, замысел интригующий, но понравится ли он фюреру?
– Это было всего лишь мое предположение, господин штурмбаннфюрер, – поспешил ретироваться Родль.
– Но все же представляю себе, с каким нетерпением этот кладбищенский архангел дожидается, когда все мы окажемся под его мемориальными плитами! – покачал головой первый диверсант рейха. – Кстати, почему вы вдруг доложили о нем?
Родль загадочно улыбнулся и столь же загадочно взглянул на приближающегося фюрера и его адъютанта.
– Пусть это будет вашей идеей, господин штурмбаннфюрер.
Чтобы сообразить, что за идею подал ему Родль, Скорцени понадобилось всего несколько секунд.
– Вы правы, пожалуй, мы так и поступим, дьявол меня расстреляй.
Как и полагалось, Восточный зал был обставлен в пестром восточном стиле. Однако все в нем выглядело каким-то неестественным. Ковры, диваны, кресла, два столика, выложенный розоватой плиткой камин… – все отдавало музейным тленом, все казалось столь же непригодным для жизни и даже неуместным, как и красовавшийся здесь же розоватым мрамором декоративный винный фонтанчик с чашами по краям, из которого вряд ли когда-либо пролилась хотя бы одна струйка вина.
Тем не менее этот овальный зал, предназначавшийся когда-то для тайных встреч и переговоров, имел совершенно неоспоримое преимущество: одна стена его – что напротив камина – была двойной. Через потайную дверь в этот шпионский кармашек спокойно могли втиснуться четыре человека, и крохотные мраморные стульчики скрипом своим выдать их присутствие не могли.
– Простите, мой фюрер, этот гробокопатель Меттерс часто встречался с вами? – спросил Скорцени, уже получив добро Гитлера на созерцание встречи.
– Дважды.
– Следовательно, должен был хорошо запомнить вас. Что ж, тем интереснее будет понаблюдать за его реакцией.
– Но мемориальные кладбища – это же сама история, Скорцени, – тут же заволновался вождь Великогерманского рейха. – Это те величественные сфинксы, которые должны быть созданы нами, но принадлежать вечности.
– И тени наши тоже будут принадлежать вечности, иначе мы отправим в вечность штандартенфюрера Меттерса и всю его гробокопательную братию, – невозмутимо развеял его страхи первый диверсант рейха. – Господин обергруппенфюрер, – обратился он к Шаубу – мы бы попросили вас встретить этого кладбищенского сторожа и провести к двойнику фюрера. Как если бы вели к самому фюреру. Жестко ограничив встречу тридцатью минутами.
– Непозволительная роскошь, – проворчал адъютант фюрера, вопросительно глядя на своего патрона.
– Когда человек твердо решил, что рейх пора хоронить, – ответил вместо фюрера Скорцени, – его следует выслушать до конца.
– Вот именно, до конца, – согласился Гитлер, отлично понимая, что слова обер-диверсанта были адресованы не столько Шаубу, сколько ему. – Если только он действительно решил, что рейх пора хоронить, – судя по всему, понравилась эта формулировка Гитлеру.
– И пусть Имперская Тень ведет себя, как считает нужным. Если его выводы окажутся не такими, как хотелось бы, чуть позже его поправят из ставки фюрера, – вновь взял инициативу в свои руки Отто.
Одобряя такой подход, фюрер молча похлопал Скорцени по предплечью.
– Коль уж этот штандартенфюрер в самом деле решил, что рейх пора окончательно хоронить… – проговорил он, сдерживая астматические порывы кашля. – Посмотрим, как это у него получится. Разве что он не признает меня в Имперской Тени.
