Жребий вечности - [37]

– Но поскольку ревности я не опасаюсь, то и поссорить нас эта подлая дама-разлучница не сможет, – опять как-то слишком уж двусмысленно ответила Альбина.

«Напрасно ты так легкомысленна! – не согласился с Альбиной Скорцени. – Когда в облике соблазнительницы появляется оберштурмфюрер Фройнштаг, это должно вас заставить задуматься». Однако все это он произносил мысленно. А выслушивая Крайдер, по-прежнему одобрительно кивал он, поддерживая развитие их знакомства.

Подобной встречи они с Фройнштаг заранее не предусматривали, сценарий ее не обсуждался, место было выбрано случайно. Вот почему встреча в бассейне с купающейся Лже-Евой, и вся эта беседа за столом – выглядели как невинный экспромт. Но, может, в этом и заключалась прелесть его первого знакомства с женщиной, способной – кто знает! – сыграть какую-то, еще никем не определенную, роль в истории рейха?

– …И вообще, если вы, Фройнштаг, считаете свою участь печальной, – донеслись до него слова Альбины, – то как оценивать свое будущее мне, грешной?

Однако Скорцени не стал прислушиваться к дальнейшему обмену ударами словесных клинков этих женщин. Фройнштаг вновь была рядом с ним, поэтому штурмбаннфюреру поневоле вспомнился другой бассейн – в Италии, на вилле архитектора Кардьяни, в те дни, когда он разрабатывал операцию по похищению папы римского[22].

Допрос с лесбиянскими страстями и пристрастиями, который Фройнштаг учинила там итальянскому агенту «призрачной разведки» Риббентропа[23] Марии-Виктории Сардони, еще долго будоражили его воображение, вызывая самые противоречивые, но всегда удручающие эмоции.

Правда, после этого Лилия несколько раз, как бы невзначай, подчеркивала, что это было ее последнее лесбиянское увлечение, да и то оно стало сексуально-ностальгическим бумерангом былых лагерных экзальтаций. «Былых лагерных экзальтаций»!.. Кто мог бы объяснить ему, что скрывается за этими словесами бывшей надзирательницы женского концлагеря смерти?

«Но ведь после этого лесбиянского рецидива отношений с ней ты не порвал, – напомнил себе Скорцени. – И даже не разочаровался – чтобы так, всерьез и надолго. Следовательно, что-то в ней есть, а главное, существует нечто такое, что способно объединять вас, невзирая ни на какие рецидивы вашего сексуального или диверсионного прошлого».

Впрочем, в какое-то решительное «исцеление» Фройнштаг ему, собственно, никогда – ни в шоковые минуты разоблачения, ни после них – не верилось. Иное дело, что ему очень не хотелось, чтобы в Вольфбурге повторилось то же самое, что когда-то произошло на вилле «Карпаро». Простить Фройнштаг очередной лесбиянско-следовательский каприз – или рецидив? – он уже вряд ли сумел бы.

– Не обольщайтесь, Крайдер, – продолжала тем временем оберштурмфюрер Фройнштаг, не ведая о страхах и подозрениях Отто. – Яблоком греха и раздора на сей раз послужит не господин Скорцени.

– Это уж точно, – не задумываясь обронил штурмбаннфюрер.

– Кто же тогда? – призывно улыбнулась Крайдер.

Все же она поразительно была похожа на Еву Браун. Прирожденный двойник. Если бы только не вульгарные манеры уличной проститутки и не эта бесшабашная раскованность. Впрочем… далеко ли ушла от нее в манерах сама рейхс-наложница, бывшая ассистентка и любовница некоего уличного фотографа?

– Видите ли, досточтимая госпожа Крайдер, обстоятельства складываются таким образом, что нам выпала честь подставить вас фюреру.

– Что? – мгновенно побледнела Альбина. – «Подставить» фюреру? Улично шутите, господа?!

– Вас шокирует мое предельно точное выражение?

– Что, действительно фюреру?

– Ах, вам не нравится фюрер? Как мужчина, как вождь? Что вы молчите, Крайдер? Вам не понятен мой вопрос?

– Не увлекайтесь, Фройнштаг, – спокойно вмешался Скорцени, поняв, что Лилия впадает в «горячку допроса» – как любит именовать подобное состояние гестаповский Мюллер.

– Простите, штурмбаннфюрер, – провела ладонью по лицу Лилия. И, немного помолчав, не замечая благодарного взгляда, которым Альбина одарила обер-диверсанта, добавила: – Но все же хотелось бы знать ответ.

– Вы что-то такое говорили о фюрере… – обиженно и в то же время испуганно пролепетала Лже-Ева. – Что-то совершенно непонятное мне. И потом, я должна точно знать: подкладывать меня решили под фюрера или всего лишь под лжефюрера? Для меня это имеет принципиальное значение.

– Вам уже что-то известно о двойнике фюрера? – поинтересовался Скорцени. – Хотя бы то, что такового готовят?

– Если уж так усиленно готовят двойника Евы… Неужели трудно догадаться, что эти же люди трудятся и над образом двойника Гитлера?

Появился с чашечками кофе какой-то человек из охраны. Оказывается, Фройнштаг все же предусмотрела эту встречу, понял Скорцени. Слуга-охранник с кофейным подносом не мог возникнуть здесь случайно.

Уловив смысл его догадки, Лилия высокомерно ухмыльнулась, недвусмысленно давая понять, что руководство операцией она берет в свои руки.

– Давайте уточним. Фюрера, фрейлейн Крайдер, мы вам действительно пока что, подчеркиваю, пока что не гарантируем, – взял одну из чашечек Скорцени. – То есть не гарантируем на данном этапе вашей подготовки. Что сразу же должно успокоить вас.