Жребий изгоев - [41]
Ростислав невольно усмехнулся, вспомнив жалобы кубанских ватаманов да войтов на беспокойных сябров — ясов да касогов. Дескать, тогда только спокойно и жили, когда Мстислав Владимирич, деда твоего брат, на Тьмуторокани сидел — он Степи клыки-то повыломал. А ведь, должно быть, и сами не без греха, — вспомнил невольно князь откровение донского «козарина» Керкуна, — и сами небось как случай выдастся, так своего не упустят — пощиплют и касога, и яса, и настоящего козарина, что живут теперь, слышно, где-то в горах, на Терек-реке да в устье Волги.
Напротив Ростиславлей рати, отважно прислонясь спиной к Кубани, стояли касоги — восемь сотен конницы. Пришли пограбить кубанский край степные удальцы в недобрый для себя час. Забылись касогами былые года, забылась и худая память убитого Мстиславом Владимиричем князя Редеди. Перелезли касоги Кубань по бродам, да и угодили, как кур в ощип — кто же ведал, что тут, на Кубани сам беглый волынский да тьмутороканский князь Ростислав стоит с дружиной.
Ростислав спешить не стал — дал касогам рассыпаться в зажитье, да и двинул свою непрерывно прирастающую воями рать загонной облавой. Отрезал касожских удальцов, пришедшую погулять молодёжь, от бродов, прижал к реке.
Касоги теснились на широком пологом берегу Кубани, носились туда-сюда конные вестоноши — видно было, что воеводы касожские не решаются бросить своих в бой с княжьей дружиной. И князь не спешил лить кровь — а ну как удастся дело миром решить… А то, что пограбили касоги кубанский край — что за беда? Тем более и грабить-то почти нечего — при первой же вести о набеге кубанские русичи-«козары» всё самое ценное увязали в торока да конным побытом и кинулись в плавни, бросив дом и громоздкие пожитки — чего там было и бросать. Навыкли на Кубани жить беспокойно да бедно, и не скоро ещё выведется та привычка.
Не скоро, говоришь? — внезапно озлился на себя Ростислав и вспомнил свой давний разговор с Вышатой. — Ан нет, друже, скоро! Прижмём Степь, возьмём к ногтю!
Со злости князь чуть было не ожёг коня плетью, но вовремя опомнился. И тут же тронул его каблуком. Умный конь только чуть фыркнул в ответ и плавно подался вперёд, вынеся хозяина враз на несколько сажен из строя дружины.
— Княже! — крикнул было Вышата, но тут же умолк, оборванный коротким взмахом княжьей руки — безусловным прещением возражать альбо следовать за ним. Всадник на белом коне и в алом корзне, ускоряя шаг коня, двинулся к недвижно замершей от неожиданности рати касогов.
И только один из кметей княжьей дружины ослушался приказа князя. Совсем ещё мальчишка, он, сам дурея от страха и собственной дерзости ослушания княжьему слову, подогнал коня и почти догнал князя, ехал за его правым плечом.
По княжьей дружине прокатился короткий ропот:
— Молокосос! — выразился кто-то из длинноусых волынских кметей и сплюнул под копыта коня. — Уж будет ему от князя…
— Цыть, — коротко велел ему Славята, довольно улыбаясь. — Ничего ему не будет. Быль молодцу не укор…
А Шепель правил конём, почти ничего не видя, стараясь только не отстать от князя — смеяться потом кмети станут, скажут — захотел удалью выхвалиться, да сробел. Взялся за гуж, так не говори, что дюж, — всегда поучал его отец.
— Воротимся — будешь месяц на конюшне навоз чистить, — не оборачиваясь, сквозь зубы посулил ему князь.
Шепель только молча кивнул в ответ, ничуть не заботясь, что князь его ответа не видит.
Душа стыла от восторга и страха.
А князь усмехался разом и над мальчишкой, и над собой — ишь, тоже выхвалиться решил перед дружиной всей и кубанцами.
Сам не лучше мальчишки.
Подъехали. Князь осадил коня и тут только поворотил голову:
— Ну… и чего ты увязался?
— А чего ты, княже… один на них всех, — не нашёлся более что ответить мальчишка.
Ростислав коротко усмехнулся.
— Храбрец. По-касожски-то хоть разумеешь?
— Не-а, — уже весело ответил Шепель.
Князь коротко кивнул и досадливо засопел.
Касоги, меж тем, таращились на Ростислава и его корзно во все глаза — понимали, что перед ними сам князь. А в их задних рядах шла какая-то возня, кто-то проталкивался вперёд. Наконец, ряды расступились и выехали двое. Седобородый крепыш — а как же иначе? В рати-то молодёжь, да только всё одно с ними хоть с десяток, а то и с сотню бывалых воев всегда есть. Да и старшим наверняка кто-то не больно молодой… Такие набеги — они ведь ещё и обучение войское. Молодым волю только дай, они, пожалуй, навоюют — Ростислав, забыв, что и сам пока что не старик, вновь покосился через плечо на довольного собой Шепеля.
Вторым был молодой воин, такой же мальчишка как и Шепель. Зброеноша ещё небось, отрок, — подумал Шепель мельком и немедленно возгордился — он-то был полноправным настоящим кметём!
Касожская молвь не понадобилась — старик сносно говорил по-русски.
— Ты хочешь сказать мне что-то, князь русский? — спросил он, подымая на Ростислава старческие глаза, всё знающие и понимающие, но бессильные. — Если нет — прикажи своим воям. Мы умереть сумеем.
Он не боялся. Старики отвыкают бояться смерти, познав тщету этого страха.
— А зачем? — пожал плечами Ростислав Владимирич. — Может, мира поделим? Крови русской на твоих удальцах пока что нет, так ведь?
Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране — окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.