Жребий - [15]

Он знал, что, согласно христианским представлениям, Вселенную и человека сотворил Бог. Творил Он шесть дней, на седьмой день отдыхал. Есть у Бога свое воинство — ангелы, представляющие собой светлые силы. Есть их противник и князь тьмы — Сатана. Собственно о Сатане Нетудыхин знал больше по художественной литературе. Каково же было истинное положение падшего ангела в этой небесной иерархии, Нетудыхин представлял весьма смутно. Где-то там за что-то Сатана провинился перед Творцом. И был низвергнут. Но если знания — сила, как сказал когда-то Бэкон, то полузнание — невежество, способное обернуться иногда силой не меньшей. Теперь этот пробел надо было ликвидировать.

Ему открывались странные вещи. Оказалось, что Бог, которого по неосведомленности своей Нетудыхин, хотя и сомневаясь в его существовании, все же считал добрым покровителем человека, был на деле жесточайшим самодержцем. Он изгнал первых людей из рая за ослушание и проклял их со всеми живущими тварями. Первородный грех переходил от поколения к поколению. Снимался он с людей лишь в таинстве индивидуального крещения. Если люди вновь отступали от воли Божьей, грешили, Творец посылал на головы их голод, всевозможные эпидемии, истребительные войны. Содеянный грех и его искупление становились таким образом в этой структуре главными ее элементами. Только за последние пять тысячелетий человечество было ввергнуто в четырнадцать с половиной тысяч войн. Они расценивались как расплата людей за их грехи. Но и мир и экономическое процветание людей, согласно некоторым христианским конфессиям, тоже считались актом Божественной воли. В целом же история человечества рассматривалась как история отношений людей со своим Творцом, вылившаяся в мучительный путь искупления первогреха. Факт наследственной греховности человека разделялся всеми конфессиями христианства, хотя принадлежал он собственно иудаизму.

Нетудыхин эту сказку древних не принял. Не могли люди, по его разумению, отвечать за грехи своих предков. Впрочем, на практике, в самой жизни, в которой он пребывал, в былые годы такая ситуация существовала и считалась естественной — дети отвечали за своих родителей. Но почему Господь сам придерживался этой несправедливой человеческой логики? Перед Нетудыхиным возник вопрос, так и оставшийся без ответа: если совершенный человеком в давности грех — Зло, то допустимо ли Творцу это Зло искоренять еще большим Злом?

Так он вышел на проблему существования в мире Зла и его согласования с идеей благоразумности и всемогущества Творца. Оказалось, что над кругом этих вопросов мир думает уже не первое тысячелетие. Правда, лично Нетудыхину от этого не стало легче.

Протестанты утверждали, что судьба человека заранее предопределена свыше. Поэтому и грехи его, казалось бы, следовало тоже считать предопределенными. В этом варианте спрос был бы произведен с Бога, так как Он самолично и жестко запрограммировал человеку судьбу. Но нет, на практике все выглядело по-другому: судьба оставалась судьбой, а человек только постоянной верою в Бога мог заслужить себе прощение.

Католики и православные считали, что Бог все же даровал человеку свободу и, стало быть, человек ответствен за свои грехи и все сотворенное им Зло. Но опять же возникал вопрос: если человек действительно свободен, то почему он изначально обречен Богом искупать грех своих древних прародителей? И как понимать в этом случае свободу? Почему вообще в мире существует благодатная почва для Зла?

Выход из этого тупика христианство нашло в том утверждении, что Господь, оказывается, при сотворении человека допустил-таки для него возможность совершать моральное Зло. По благости своей и доброте допустил. Так, чуть-чуть, самую малость. Дабы человек мог почувствовать вкус свободы. Но в руках человека эта маленькая оплошность Творца переросла в Зло физическое. Очарование Зла вскружило человеку голову. И опять возникал вопрос без ответа: почему же Господь, при Его все могуществе, обнаружив свою ошибку, не попытался исправить ее?

Разбираясь во всех этих богословских премудростях, Нетудыхин чувствовал, что он вот-вот утонет в них. Он искренно пытался понять план Божий и вдруг натолкнулся еще на одно утверждение, что человеку не дано — опять предопределение! — понять замысел Божий. Удел человека — верить в своего Творца. "Только верою!" — кричал на весь 16-й век Лютер. Вера объявлялась высшей формой человеческой духовности и ставилась над разумом человека. Но полагал ли сам Бог в человеке, когда творил его, установку только на веру? Или все-таки была еще и установка на познание мира? Ибо зачем же тогда человеку разум? Ведь если категориями человеческого рассудка нельзя постичь мир, а вместе с ним и Бога, то стоит ли вообще тогда ставить вопрос о виновности человека? Если Он не полагал в человеке установку на познание мира, то как Архитектор и Создатель наш Он уже заранее обрек нас этим на непонимание Его.

Вопросы без ответов катастрофически множились. Причем одни безответные вопросы тянули за собой новые, еще более безответные. Нетудыхин почувствовал, что ему никогда не выпутаться из этой ситуации и, тем более, — не разрешить ее. И что эти вопросы, возможно, как раз и составляют тот круг вечных проблем, над которыми люди думают из поколения в поколение. Может быть, на них, на этих вопросах, каждое поколение проверяет уровень своего нравственного состояния. Они — как лакмусовая бумага. Может быть, они для этого и существуют. Но принципиально они все-таки нерешаемы.