Жребий - [20]

Действительно, с этой суетой, с Машей, которая меня то удивляла, то пугала, я перестал ориентироваться в ситуации. Чего проще - достать трубку и позвонить Сысоеву? Им сейчас не до меня - но, может быть, я смогу встать? И надо предупредить их, что на полигоне гражданские… Хотя какая же Маша гражданская? Утверждает, что служит… Ничего не поймешь!

Пошарив по карманам, телефона я не нашел. Неужели выпал? Мария смотрела на меня жалостливо.

- Совсем тебе плохо, Никитушка. Разве может телефон в кармане помещаться? Нет у нас линии связи. И телефона нет. Но ничего, наши высоту отобьют - выберемся.

Спрашивать, зачем нашим отбивать высоту, я не стал. Бесполезно. Эта девушка не имеет ни малейшего понятия о том, что творится здесь. Или я действительно потерял память и воображаю невесть что, а мы вовсе не в степях под Царицыном и воюем не с ограниченным контингентом персов, а с Германией или с Италией. Правда, невероятно, что немецкие или любые другие европейские войска дошли до Волги - а значит, мы на Днепре, или на Дунае, или на Висле…

- За Волгой сейчас спокойно, - словно специально опровергая мои умозаключения, проговорила Мария. - Урожай собрали, который остался, жара спала. Скоро дожди пойдут - и завязнут немцы. Зима заморозит, стужа скует…

Я включил плеер. Старостин нарезал диски сам - рассказывал об этом еще перед боем, совал мне плеер. Но настроения не было… Первой заиграла песня «Мельницы».

Позабытые стынут колодцы,

Выцвел вереск на мили окрест,

И смотрю я, как катится солнце

По холодному склону небес,

Теряя остатки тепла…

Мария смотрела на меня с нескрываемым удивлением. Я поманил ее пальцем и протянул наушники.

- Надень.

Девушка слушала, боясь проронить слово. Спустя минуту из глаз покатились слезы.

- Что это? - спросила она. - Какая песня?

- «Дракон».

- Никогда не слышала. А певица?

- Хелависа.

- Немка? Или голландка?

- Русская, кажется. Псевдоним.

- Что за радиостанция?

- Проигрыватель, - объяснил я. - Если хочешь, можем послушать еще раз.

- Ты морочишь мне голову.

Нарезка диска Старостина была причудливой. Песни мешались беспорядочно. Сейчас из наушников неслась «Living next door to Alice». Это уж точно не для нашей землянки…

- Нет, я серьезен.

- Как можно уместить проигрыватель в такой коробочке? А звук… Какой чистый звук!

- Ты понимаешь в радиотехнике и музыке? - улыбнулся я.

- Училась в музыкальной школе. По классу скрипки.

- Я тоже когда-то ходил - только на фортепиано. С отвращением.

- Почему? Не любишь музыку?

- Слушать и играть самому - не одно и то же.

Мария задумалась. Хорошенькое личико побледнело еще больше. Наушники она вернула мне.

- Ты - чужой, Никита. Ты - не красный офицер.

- Нет, не красный, - не стал спорить я. - Русский. А что означает «красный»?

- Не прикидывайся!

- Я и правда не знаю.

- Ты - из дореволюционной России. И погоны у тебя не наши. Звезды не те.

Революция? Что она имеет в виду? Переворот, когда от власти был отстранен император Александр? Или принятие новой Конституции в 1878 году? Не беспорядки же 1898 года? Шуму тогда было много, но строй сохранился и гражданское общество только укрепилось…

- А когда произошла революция?

- В семнадцатом году.

- В тысяча девятьсот семнадцатом?

- Конечно! Ты меня пугаешь, Никита! Или только и ждешь, чтобы выдать врагам?

Маша выглядела очень испуганной. Казалось, шевельнусь я сейчас - и она закричит.

- Не забывайте, что я гражданин, Мария. Офицер. Русский офицер. Как вы могли подумать, что я способен выдать вас кому бы то ни было? Если я смогу держать в руках шпагу, то буду защищать вас до последней капли крови.

- Ничего не понимаю, - прошептала девушка. - Я могла бы понять, будь вы из прошлого. Но эта винтовка… Проигрыватель… Неужели я сама попала в будущее? Тогда я совсем не понимаю, что случилось со страной? Немцы захватили Россию? Белогвардейцы вернулись? Вы ведь не из простых, Никита, я сразу поняла. Но это ведь случается - дворяне тоже служат в армии. Иногда.

- Дворяне служат иногда? - изумился я. - А кто же служит постоянно?

- Дети рабочих и крестьян. Пролетариат.

- Зачем же служить в армии детям рабочих, если они собираются продолжить ремесло отца?

- Чтобы защитить страну.

- Этим должны заниматься профессионалы, которыми и являются дворяне… Граждане…

Мне стало зябко. Лицо девушки плыло перед глазами. Словно почувствовав мое состояние, она положила мне на лоб ледяную ладонь. Я невольно поморщился.

- Да у тебя жар, Никита! Сейчас накрою тебя шинелью. Ты спи, спи. Ничего не бойся… - голос девушки прерывался. - Я тебя не выдам. Все равно не выдам.

Не знаю, сколько я пролежал в беспамятстве. Когда очнулся, понял, что не могу больше спать. Мария дремала в углу, свернувшись калачиком на каких-то тряпках. Ей было холодно. Я, шатаясь, добрался до двери, толкнул ее. Не поддалась. Тогда я припал к щели, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь снаружи.

Бой продолжался. Дым, казалось, стоял до самого неба. По полю ползли танки - тяжелые, угловатые, с крестами на башнях. Следом за ними бежали солдаты в серой форме. В них стреляли из окопов на берегу реки. Плотность огня защищавшихся оставляла желать лучшего… Но один танк с крестом на башне уже дымился. Может быть, это подбитый нами «Барс»? Нет, очертания совсем другие.