Жорж - [34]

— Минутку, дядя, — вмешалась Сара, — я требую, чтобы вы помиловали их.

— Но почему? — удивленно спросил господин де Мальмеди.

— Потому что этот человек сегодня утром бросился в воду, чтобы спасти меня.

— Она меня узнала! — воскликнул Лайза.

— Потому что вместо наказания, которого он не заслужил, его надо вознаградить, — воскликнула Сара.

— Тогда, если вы думаете, что я заслужил вознаграждение, помилуйте Назима.

— Черт побери! — сказал де Мальмеди, — Вот он чего захотел. Это ты спас племянницу?

— Нет, не я, — ответил негр, — без молодого охотника она бы погибла.

— Но он сделал все, что мог, чтобы спасти меня, дядя.

Он боролся с акулой, — вскричала девушка, — посмотрите, вы видите? Из его ран все еще сочится кровь.

— Я боролся с акулой, но боролся, защищаясь, — продолжал Лайза. — Акула набросилась на меня, и мне пришлось убить ее, чтобы спасти себя.

— Ну что, дядя, вы откажете мне, не помилуете их? — спросила Сара.

— Нет, конечно, — ответил де Мальмеди, — потому что если один раз подать пример — помиловать в подобных обстоятельствах, они все сбегут, эти черномазые, и будут надеяться на то, что найдется какой-нибудь нежный голосок, вроде вашего, который заступится за них.

— Но, дядя..

— Спроси у господ, возможно ли такое, — сказал де Мальмеди доверительным тоном, указывая на молодых людей, сопровождавших его сына.

— Конечно, — сказали они, — подобная милость была бы плохим примером.

— Видишь, Сара…

— Человека, который рисковал ради меня жизнью, нельзя наказывать. И если вы должны его наказать, то я хочу его вознаградить.

— Ну что ж, у каждого из нас есть свой резон: когда он будет наказан, ты его вознаградишь.

— Послушайте, дядя, в конце концов, что плохого сделали эти несчастные люди, чем они вам так навредили?

— Чем они мне навредили? Грош им теперь цена. Беглый негр теряет в цене. Эти два молодца еще вчера стоили восемьсот пиастров. Ну так вот, если сегодня я запрошу за них шестьсот, мне их не дадут.

— Я, например, сейчас не дал бы за них и шестидесяти пиастров, — сказал один из охотников, сопровождавших Анри.

— Ну, мсье, я буду щедрее вас, — произнес голос, заставивший Сару задрожать, — я даю за них тысячу.

Девушка повернулась и узнала иностранца, появившегося на утесе. Он стоял, одетый в элегантный охотничий костюм, опираясь на двустволку Он все слышал.

— А, это вы, — сказал господин де Мальмеди, — разрешите сначала поблагодарить вас, моя племянница мне сказала, что она обязана вам жизнью, и если бы я знал, где вас найти, я поторопился бы увидеть вас не для того, чтобы пытаться рассчитаться, мсье, это невозможно, но чтобы выразить вам свою признательность Незнакомец молча поклонился.

Сара сказала:

— Мой дядя прав, за такой подвиг немыслима награда, но заверяю вас, пока жива, я буду помнить, что обязана вам жизнью.

— Две свинцовые пули не стоят благодарности, мадемуазель, а я буду счастлив, если господин де Мальмеди продаст мне виновных негров.

— Анри, — тихо сказал господин де Мальмеди, — нам ведь сообщили, что прибывает корабль работорговцев?

— Да, отец.

— Хорошо! Сможем приобрести новых рабов.

— Я жду ответа, — сказал незнакомец.

— Ну что же, я согласен, негры ваши, вы можете взять их, однако на вашем месте я бы их наказал.

— Теперь уж это мое дело, — улыбаясь, сказал иностранец, — тысяча пиастров будет у вас сегодня вечером.

— Простите, сударь, — сказал Анри, — но вы ошиблись: мой отец не намерен продавать негров, он их подарит вам.

Жизнь двух ничтожных негров не идет ни в какое сравнение с драгоценной жизнью моей милой кузины. Позвольте ж по крайней мере подарить вам то, что у нас есть и что вы хотели бы иметь.

— Нет, сэр, — ответил незнакомец, гордо подняв голову, в то время как де Мальмеди с укоризной смотрел на сына, — не таковы были наши условия.

— Тогда позвольте мне, — сказала Сара, — той, кому вы спасли жизнь, нарушить условия — мы вам дарим негров.

— Благодарю вас, мадемуазель, — сказал иностранец, — было бы нелепо настаивать на своем. Я принимаю ваш дар, и теперь считаю себя обязанным вам.

И, как бы давая понять, что не хочет дольше задерживать уважаемую компанию, иностранец поклонился и отошел в сторону.

Мужчины обменялись поклонами, Сара и Жорж посмотрели друг на друга.

Кавалькада продолжала путь. Жорж некоторое время провожал ее глазами, нахмурив брови, как всегда, когда его занимала какая-то мысль; затем подошел к Назиму.

— Прикажите освободить этого человека, — обратился он к надзирателю, — он и его брат принадлежат мне.

Надзиратель слышал разговор незнакомца с господином де Мальмеди и потому без возражений исполнил приказание. Назим был отвязан и передан новому владельцу.

— Теперь, друзья мои, — сказал иностранец, повернувшись к неграм и вынимая из кармана кошелек, полный золотых монет, — так как я получил подарок от вашего бывшего хозяина, справедливо будет, если я сделаю подарок вам.

Возьмите этот кошелек на всю компанию.

И, отдав кошелек стоявшему рядом негру, он обратился к двум рабам:

— Ну а вы делайте теперь что хотите, идите куда хотите, вы свободны.

Лайза и Назим радостно вскрикнули; казалось, они не могли поверить в такое великодушие человека, которому сами не оказали никакой услуги. Жорж повторил свои слова, и тогда Лайза и Назим стали на колени, поклонились в порыве невыразимой благодарности и поцеловали руку своему освободителю.