Жизни, не похожие на мою - [7]

Из всех белых, сидевших под баньяном у ворот больницы, я особенно хорошо запомнил Рут — больше всего мы разговаривали именно с ней, а потом встретились еще раз, — и полноватую, коротко стриженую англичанку среднего возраста, потерявшую свою подругу — «my girlfriend», как она говорила. Я живо представил себе пару стареющих лесбиянок, живущих в маленьком английском городке и занимающихся на досуге общественной деятельностью, их уютный, любовно обставленный дом, ежегодные поездки в дальние страны, аккуратные альбомы с фотографиями. А теперь все полетело в тартарары. Уцелевшая возвращается в пустой дом. На кухонном столе стоят кружки с их именами, только одной из них уже никто не воспользуется. Полная женщина прячет лицо в ладонях и беззвучно рыдает, понимая, что осталась одна, и ей суждено жить в одиночестве до конца своих дней.

Несколько месяцев после нашего возвращения домой Элен была одержима идеей связаться с людьми из той группы, узнать, что с ними стало, дождался ли кто-нибудь из них чуда… Но сколько ни ворошила она чемоданы, ей так и не удалось найти бумажки со своими записями, и нам пришлось проститься с мыслью узнать что-либо о судьбе тех людей. Воспоминание о получасе, проведенном с ними, я воспринимаю сегодня как отрывок из фильма ужасов: нас с Элен, чистых и хорошо одетых, окружает толпа одичавших мутантов, изъеденных проказой и радиацией. Еще вчера они были такими же, как мы, но потом с ними произошло нечто такое, что миновало нас, и теперь мы принадлежим к двум различным биологическим видам.

Вечером Филипп рассказал нам историю своей любви к Цейлону, куда он впервые приехал более двадцати лет тому назад. В те годы он работал программистом в пригороде Парижа и мечтал о дальних странах. Его коллега оказался ланкийцем, они подружились, и вскоре друг пригласил их к себе — Филиппа, его жену и Дельфину, в ту пору еще совсем маленькую девочку. Это было их первое семейное путешествие, и им понравилось абсолютно все: кишащие людьми городские улицы, свежесть гор, деревни на берегу океана, томящиеся под палящим солнцем, террасы рисовых полей, крики гекконов, крыши из желобчатой черепицы, лесные храмы, яркие рассветы и улыбки, манера есть руками рис, приправленный карри. Тогда Филипп подумал: вот она, настоящая жизнь, именно здесь мне хотелось бы жить. Однако это время еще не пришло: коллега-ланкиец уехал в Австралию, сначала они переписывались, но потом потеряли друг друга из виду, и контакт с волшебным островом прервался. Вскоре Филиппу надоело работать в пригороде. Он серьезно увлекся виноделием, а поскольку тогда компьютерщику не составляло труда устроиться на высокооплачиваемую работу там, где ему хотелось, он переехал в коммуну Сент-Эмильон. У него быстро появилась клиентура: крупные виноградари и оптовые закупочные центры — он модернизировал и обеспечивал безотказную работу их систем управления. Его супруга открыла небольшой магазин и, хотя в коммуне косо смотрели на чужаков, ее дела пошли в гору. Теперь они жили в сельской местности, в красивом доме посреди виноградников, занимались тем, что им нравилось, и хорошо зарабатывали. Перемены обоим пошли на пользу. Позже он встретил Изабель и без скандалов развелся с женой. К тому времени Дельфина подросла, стала прелестной, умной девочкой. Ей еще не исполнилось пятнадцати, когда она встретила Жерома и решила, что он будет мужчиной ее жизни. Жерому был двадцать один год, этот крепкий красивый парень происходил из семьи богатых потомственных виноторговцев. Они не допускали в свой круг людей, чьи доходы были существенно ниже принятых у них норм; но прошли годы, и когда на смену детским мечтам пришли серьезные отношения, завершившиеся помолвкой, Жером выдержал давление со стороны семьи, проявив зрелость и твердость характера: он любит Дельфину, она — его избранница, и никто не сможет повлиять на его решение. Филипп боготворил дочь и имел все основания считать, что едва ли кому-то из претендентов на ее руку удастся снискать его расположение. Но на этот раз между тестем и зятем проскочила искра взаимопонимания. Несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте у них было много общего: обоим нравились марочные бордоские вина и «Роллинг Стоунз», Пьер Депрож и рыбалка, однако все затмевала Дельфина, и вскоре между мужчинами установились взаимоотношения закадычных приятелей. Молодожены поселились в деревне километрах в десяти от того места, где жили Изабель и Филипп, и обе пары стали неразлучными. По вечерам они собирались на ужин то у одних, то у других: Филипп и Жером по очереди доставали бутылки с вином и вслепую дегустировали благородный напиток, за едой болтали о всякой всячине, после десерта сидели в беседке из виноградных лоз, покуривали травку, слушали «Энджи» или «Сатисфэкшн». Они любили друг друга и были счастливы. В один из таких вечеров Филипп завел разговор о Шри-Ланке. Прошло уже восемь лет, но и он, и Дельфина хранили ностальгическую память об острове. Как-то раз осенью, сразу же после завершения сбора винограда, они ужинали в саду, пили «Шато-Магдолен» урожая 1967 года — того самого года, когда родился Жером, — и обсуждали возможность провести там отпуск всей компанией. Тогда-то Изабель подала замечательную идею: а почему бы сначала мужчинам не отправиться туда на разведку?