Жизнеописание. Письма к П.А. Брянчанинову и другим лицам - [36]

Еще вы как-то писали, что вы видите в себе греховность, воображением созерцая в себе страсти и грехи как гады, им же несть числа. Нет, это созерцается не воображением, никак не им, а открывается в сердце по мере самоотвержения. Ваши выписки и слова Владыки, переданные вами о имени Господа Иисуса, вполне правильны и умилили меня. Но постижения этого имени, как и Господа вочеловечившегося, есть высшее откровение, и оно дается душе в свое время, душе, усвоившей заповеди Евангельские, достигшей некоторого совершенства. Об откровениях Божиих я не дерзаю говорить, но и в нашем духовном делании должен быть порядок и последовательность, чтоб и себя видеть неложно, и верою не устремляться к той высоте, над которою находится непроницаемая завеса.

Вам показалось новостью различие, поставленное мною между плачем Адама и блудницы. Меня это удивляет. Вам, конечно, известно, что есть путь покаяния, следовательно, есть различные степени, переходы, усовершенствования на этом пути. Не нужно только самовольно перескакивать и, находясь на низшей ступеньке, не искать того, что находится на высшей. Потому-то я и сказала, что между этими двумя состояниями целая жизнь подвига и борьбы. Ничего не может быть полезнее для человека, как узнать свою меру, где он находится. Тогда он безошибочно отнесется ко всему и будет на неложном пути. Вот для этого-то неоцененно дорого иметь руководителя, он укажет неложно состояние и меру руководимого. Помню, как я стала жить с матушкой, часто слушая ее наставления о пути спасения, и, как будто созерцая этот путь от начала и до конца, я часто спрашивала у матушки: "где я?", и матушка всегда отвечала, что меня нет нигде, потому что во мне еще нет ничего, что служит залогом спасения, нет даже живого сознания погибели, которое заставляет искать истинного спасения. Признаюсь, я не вполне понимала тогда матушкины слова, хоть и верила им и скорбела за свое состояние, но потом живо почувствовала их истину, и теперь они служат для меня, как и все матушкины слова, основанием самоиспытания.

9.

22 марта 1871 года

Ваше письмо от 8-11 марта напомнило мне, что я не отвечала вам на один вопрос, на который вы давно уже ожидаете ответа. Когда я говорила, что "путь к Господу в нас через нашу греховность", то я не думала о "Царствии Божием, которое есть внутри" человека. Это непреложное обетование Божие обретается в душах чистых и святых и есть конец искания. Я же, говоря те слова, думала о том, что как грехи людей, недостаточность всего человечества к исцелению греховной язвы были причиною к непостижимому и многомилостивому снисхождению Господа на землю, чтоб спасти человека, так и в каждой душе пришествие Господа, спасающего душу, предваряет ее полное смирение и самоотвержение, а пришествие веры в Господа спасающего - полное сознание своей греховности и немощи, восчувствование ее в себе, сокрушение и страх. Вот почему я и сказала, что путь к Нему - в нас, а в нас что другое есть кроме греховности? Если она будет вполне осознана, если неложно поймет человек свою душу, то не поищет нигде опоры кроме веры, и не увидит ни в чем спасения, кроме как в Едином Спасающем. Я сказала: "Путь в нас", потому что часто уклоняется душа и ищет не в себе, а в чем-нибудь своем. Чрез неложное понимание себя человек необходимо придет к Господу, а ища Его в своем чем-нибудь, то есть в своих добродетелях, трудах и тому подобное, не найдет Его, Единого Спасающего, а найдет себя. И это случается не только при общем направлении, но даже в частных уклонениях в делании самости.

Вчера вздумалось мне заглянуть в Лествицу и прочесть "Слово к пастырю". Читая конец Слова, я вспоминала вас. Там объяснена постепенность боговидения, открываемая душе по мере ее очищения. 1) глава 15-я, стр. 360: при отвержении плотской жизни и самости открывается разум истины; 2) стр. 361 и 362: по бесстрастии - просвещение духовного разума; 3) стр. 363 - мир души и зрение Христа - Бога мира и деятельное последование Ему и исполнение Его заповедей. Но все это только слова, а слово не может выразить то, что выше слова, выше естественных пониманий и ощущений человеческих, как сказал Владыка в слове "Роса", стр. 367, т. 1. Искать в себе какое бы то ни было из этих состояний было бы безумно; кроме одного помилования, может ли чего искать, желать душа, помраченная грехом? Но все дары Божии, спасение и помилование души мы получаем чрез Господа Иисуса, Единого Ходатая между Богом и человеком, и потому Его призываем с верою, без постижения Его, без рассуждения. Отвержение самости и вера вводят душу в простоту и утверждают в душе непоколебимый помысл своего ничтожества, который не изменяется ни при милости Божией, являемой душе в мире помыслов во внимании и умилении молитвенном, ни при совершенном охлаждении, рассеянности, невнимании и даже увлечении. Странно, что как в том, так и в другом состоянии, помысл, утвержденный в душе, остается тот же и непоколебим, хотя состояние души изменяется, и от этой непоколебимости является как бы постоянство духа, не возносящегося при хорошем состоянии и не падающего при дурном. И в том и в другом состоянии все-таки человек один: грешник, нуждающийся помилования от Господа. Излишнее внимание к своим состояниям может обратить деятельность в область чувств, а не духа, так как изменяемость происходит больше в них, и это необходимо по их свойству. Значит, и обращать большого внимания не следует как на помыслы, так и на чувства; одно нужно знать - что они греховны и нечисты и иными быть не могут, потому что происходят от нечистых ума и сердца, и в себе лучше желать и ожидать невозможно; а чистота наша и спасение, и очищение, и освещение - Един Господь. Он неизменяем, непоколебим, непреложен. От этой двойной веры - в свою греховность и Божию непреложность, - не поколеблется и дух человека верующего.