Жизнеописание малых королей - [80]

Он не смог бы это объяснить, но была ни на чём не основанная уверенность, что он отстоит на суде невинных, детей и, прежде всего, свою маленькую дочь, от мести Вавилона, приняв на себя всю вину за нарушение клятвы Царю Царей. Что же будет с ним самим, стало Цидкияу безразлично: конечно, будут мучить, конечно убьют. И пусть!

Только во время суда он почувствовал: может быть что-то худшее.

Суд происходил во дворе царской резиденции в Ривле. Навуходоносор появлялся каждое утро и приказывал остановить носилки. Телохранители опускали его на землю и исчезали. Он возлежал под пологом, слушал и за все дни не произнёс ни одного слова, только кивал, одобряя негодующие и презрительные выкрики командиров вавилонского войска, толпившихся во дворе. Суд вёл старший царский палач Невурадан, и было ясно, что на этот раз он приготовил какое-то особенно злодейское наказание.

Теперь всё было против Цидкияу: и природная прочность памяти, и привычка подчинять своё поведение внутренней воле. Поэтому он не умер и даже не свихнулся от зрелища, к которому его приговорили. Каждый день суда на его лицо примеряли глиняную маску, но только в последний день все узнали её назначение: не дать пленнику сомкнуть веки. Только после того, как на виду у Цидкияу были зарезаны все его дети, Навуходоносор разрешил ослепить иудея. Палач поднёс раскалённые медные гвозди к глазным яблокам связанного Цидкияу, и тот ещё успел увидеть, как взорвались его глаза. Только тогда он наконец-то потерял сознание.

Цидкияу очнулся на соломенной подстилке в углу какого-то дома. Он всё пытался протереть глаза развязанными руками, и тогда резкая боль по всему лицу возвращала его память к проклятым последним минутам зрячей жизни.

– Мы сопровождаем в Бавель Цидкияу, бывшего короля Иудеи. Вот наше разрешение передвигаться по Царскому тракту – видите печать Бавеля?

– Ладно, ладно. Платите и проходите.

От костра доносились запахи еды и разговоры, в которых слепец никогда не участвовал. Вдруг он расслышал знакомое имя. Прислушался.

– Нет, – уверенно говорил, судя по голосу, королевский повар Цвика,– и врата Храма не достались халдеям. Мой брат слышал это от самого Баруха. Ещё до пожара ангел опустился в Святая Святых, забрал оттуда покров алтаря, Ковчег Завета, обе Скрижали, жертвенник, и эфод первосвященника с сорока восьмью драгоценными камнями и все священные сосуды из Скинии. Ангел сделал знак, земля разверзлась, он опустил в расщелину то, что собрал, а сверху – ворота Храма, и так оно ушло на дно земли – а это самая глубокая глубина, какая бывает!

– А я слышал по-другому, – торопливым голосом заговорил кто-то, кого Цидкияу не помнил. – Я слышал, будто Ирмияу, пророк наш, укрыл всю одежду первосвященника под скалой Мориа, там, где стоял жертвенник Храма. Потом он велел Скинии и Ковчегу следовать за ним и пошёл к горе Нево, что у Солёного моря. Там Господь указал ему пещеру, Ирмияу внёс туда Скинию и Ковчег Завета и заградил вход так, что идущий мимо ни за что не заметит.

– Да я знаю место, где эта пещера! – перебил голос толстого Эзры.– Между двумя горами, где захоронены Моше и Аарон, поняли?

– А где эти горы? – спросил Цвика и, не получив ответа, подытожил: – И никто из простых людей этого не знает и никогда знать не будет. Пока Господь не смилостивится над Иудеей и не поможет нам отстроить Храм.

– Хватит разговоров! – крикнул Реувен, назначенный вавилонянами главным в этой группке людей, сопровождающих Цидкияу на пути от Иерусалима до Вавилона. – Идём, к сегодняшнему вечеру мы должны выйти на Первый пост Дамасской дороги.

И все зашумели, засобирались. Цидкияу никто не беспокоил – его всегда поднимали последним. Рядом какой-то слуга, запихивая в мешок каменную посуду, больно задел слепца зернотёркой и, когда тот вскрикнул, обернулся и подул ему на ушиб. Другой слуга разливал воду перед дорогой. Первую чашку он сунул в руку Цидкияу и поднял эту руку с чашкой к его рту. Слепец начал пить, потом послушно подставил лекарю плечо, чтобы тот вытащил из-под кожи клеща, а когда его подняли на ноги и подтолкнули в направление движения, вдруг убрал руки за спину, показывая, что не нуждается в поводыре.

Месяц Ияр 585 года до н.э. случился прохладным и дождливым – необыкновенным для Северного Кнаана. Розово-голубые, с пышной окантовкой облака, которые все здесь называли "Иерусалимскими", провожали путников до самой границы.

Но последний король Иудеи не видел облаков.

***

1991 г. месяц Ав

ДО СВИДАНИЯ, ЧИТАТЕЛЬ!

Я взялся за жизнеописания Малых Королей, потому что в них звенит прелесть тайны еврейской истории. Заканчивая любую из новелл, я могу поклясться, что следовал летописям, и указать место каждой цитаты в Танахе. Знаю, что не погрешил и против науки – археологии и истории. Я только никогда не посмею утверждать, что моя версия отношений, скажем, в истории о путчисте Еху и королеве Аталии, единственно верная и что следующая археологическая экспедиция не опровергнет её (а следующая за ней не подтвердит).

За тысячелетия размышлений и обсуждений связанных с Танахом тем, наши мудрецы записали ответы на, кажется, уже все вопросы. Мне представляется историческая часть комментариев еврейских мудрецов не сильнейшей у них. Вероятно, побеждал интерес к религиозной философии, мистике и проблемам человека в повседневной жизни. Не удовлетворившись комментариями, я пытался самостоятельно обмыслить и понять: отчего королевство Шломо распалось на два государства, кем они были, Малые Короли, и почему Господь велел Давиду и Шломо построить Храм, а потом не помешал его разрушению?