Жизнеописание короля Людовика Толстого - [21]

Враги после своего поражения еще не вернулись домой, в Ле Пуйсе, когда Гийом Гарланд вместе с несколькими самыми решительными и хорошо вооруженными личными рыцарями короля поспешили на помощь вилле, надеясь застать врага поблизости от нее и проявить храбрость королевских воинов. На рассвете к ним присоединился сеньор король. Когда он узнал, что им уже оказали гостеприимство в бурге, то с удовольствием и с радостью стал готовиться отомстить врагам. Ему представлялось вполне возможным покарать их за развязанную бойню и в корне пресечь столь внезапно возникшее беззаконие. Но враги, услышав о его приближении, были поражены, что он так быстро раскрыл глубоко скрытый заговор и, отменив поездку во Фландрию, так быстро примчался, словно прилетел, на помощь. И не желая уже больше ничего, они спешили только восстановить замок. Но король уже собрал войско из тех, кого смог найти в этой местности, при этом, он был занят войной еще во многих местах. Затем, во вторник утром, он выдвинул свои войска, расположил боевые порядки, назначил командиров, расставил по местам лучников и пращников и шаг за шагом приблизился к недостроенному замку. Поскольку он слышал, что граф Тибо хвастался, что сразиться с королем в поле, то со своей обычной храбростью он спешился, приказал всадникам удалиться и встал среди простых воинов, воодушевляя тех, среди кого оказался и призывая их не отступать, но, напротив, сражаясь проявить все мужество. Увидев его, поступающего столь смело, враги так и не решились выйти из замковых укреплений. Они предпочли робко и осторожно выстроить свои войска позади старого рва разрушенного замка и ждали там, рассчитывая, что когда королевская армия попытается подойти ко рву, то встретит сопротивление хорошо устроенных боевых линий, а сама — нарушит боевые порядки, которые из-за замешательства станут неровными и волнистыми. Примерно так все и случилось. На первой стадии битвы королевские рыцари с большим кровопролитием оттеснили врагов от рва, но затем их боевые порядки сломались, и они занимались преследованием уже в беспорядке. Между тем, Рауль Божанси, человек большой мудрости и доблести, заранее опасавшийся того, что может случиться, скрытно разместил свой отряд под кровлей высокой церкви, оставив рядом несколько лошадей. Когда случилось так, что его союзники бежали в ворота, то он вывел свои свежие войска против утомленных королевских рыцарей и нанес им большой ущерб. Они бежали пешей толпой, отягощенные кольчугами и оружием и были едва способны сопротивляться хорошо организованной линии конных воинов. После бесчисленных ударов и великой борьбы они отступили пешими, вместе с королем, за ров, который уже было заняли, и теперь, слишком поздно, узнали в чем преимущество мудрости над опрометчивостью. Поскольку, если бы они дождались врагов в правильном порядке и на ровном месте, то полностью подчинили бы их своей воле.

Но смущенные расстройством своих рядов, они не могли ни найти своих коней, ни решить, что им делать. Король взгромоздился на чужую лошадь и, упорно сопротивляясь, громко призывал своих людей вернуться к нему, обращаясь к этим храбрецам по именам и прося их не бежать. Запертый со всех сторон вражескими крыльями, он орудовал своим мечом, прикрывая насколько мог преследуемых беглецов, и как великий рыцарь, он сражался блестяще в качестве рыцаря, но не короля, что не совсем подобает королевскому величеству. Но в одиночку, на уставшем коне, он не мог предотвратить разгром своей армии. Наконец, оруженосец привел к нему его собственного боевого коня. Стремительно оседлав его и воздрузив перед ним штандарт, он с несколькими людьми напал на врага и своей изумительной храбростью спас от плена многих своих людей, во время своей яростной атаки убил нескольких врагов и предотвратил дальнейший разгром своей армии. Он отбил врага так, как Геркулесовы столбы у Кадиса отражают море, чтобы держать его на расстоянии от великого океана.

Не успев вернуться к Ле Пуйсе они встретили армию из пятисот или более нормандских рыцарей, которые, пока наша армия была в расстройстве намеревались нанести нам еще больший урон. Королевская армия рассеялась, кто ушел в Орлеан, кто в Этамп, кто в Питивьер (Pithiviers), а изможденный король остановился в Тури. «Бык, отставший от стада после первого боя, точит свои рога об стволы деревьев» ((Лукиан, Фарсалия, II, 601–603), и собрав своею силу в могучей груди, «не взирая на большую рану, он идет вперед» (Там же, I. 212) на врага через железный барьер. Так и король, сколотил заново свою армию, придал ей мужества, восстановил ее смелость, говоря, что поражение произошло из-за глупости, а не из-за неспособности, указывая, что любая армия неизбежно встречается с такими случайными препятствиями, старался как лестью, так и угрозами заставить сражаться их более стойко и смело, чтобы, когда представиться случай, отомстить за понесенный урон. Тем временем, и нормандцы и французы занялись восстановлением замка. Там были граф Тибо и нормандцы Мило де Монлери, Гуго де Креси и его брат Гуи, граф Рошфора, всего тринадцать тысяч человек, которые угрожали Тури осадой. Но король бесстрашно беспокоил их ночью и днем, не давая им далеко удаляться для поисков продовольствия.