Жизнеописание Александра (Книга 2) - [8]

XCVII. В эти дни Александр вновь обратился к Стасикрату и другим мастерам, на время им позабытым. Теперь царь вернулся к мыслям о том, как прославиться в веках, оставив подобно Периклу после себя величественные сооружения, которые людская память связывала бы с его именем. Подобные помыслы внушило Александру зрелище пирамид, которые он миновал во время одной из своих поездок вверх по Hилу. Царь предложил мастерам выстроить еще одну пирамиду, которая красотой и великолепием превзошла бы все прочие. Мастера согласились и приступили было к созданию плана, как вдруг на третий день после этог боги явили знамение, которое переменило ход событий, установленный людьми. Море внезапно поднялось и затопило берег на глубину в сто оргий, а через два часа вода столь же внезапно отхлынула. Hа обнажившейся земле остались различные морские животные, тела которых образовали в одном месте подобие гигантской буквы "П". Прорицатели единодушно истолковали знамение как гнев Посейдона, который, столько лет пренебрегаемый людьми ради Ареса, Афины и других богов, напоминал о себе. Тотчас после этого Стасикрат явился к царю и предложил ему вместо пирамиды выстроить в гавани огромный маяк, посвятив его Посейдону, чтобы умилостивить владыку морей. Великолепие замысла, соединявшего дерзость со своевременностью и благочестием поразило Александра. По приказу царя строительство маяка началось в том же месяце.

XCVIII. Маяк был выстроен на острове Фарос, который, прикрывая Александрию со стороны моря, образует обширную гавань этого города. Царь не покидал Александрии, пока постройка не была завершена. Излюбленным занятием Александра в это время было посещение места строительства, где он находился часами, наблюдая за ходом работ.

Этот маяк, известный как маяк Посейдона, доныне поражает величием и дерзновенностью замысла мастеров, сумевших с небывалой быстротой исполнения возвести сооружение замечательной красоты. Маяк представляет собой башню, украшенную статуями, изображающими обитателей моря, и великолепными барельефами и увенчанную золотой статуей Посейдона работы Лисиппа, которой придано сходство с Александром. Повелитель моря изображен восседающим на троне, в правой руке он держит фонарь. Этот фонарь и дает свет от маяка. Он содержит внутри сложную машину, которая при сгорании масла, приготовленного особым способом, испускает такой яркий свет, что по свидетельству моряков он заметен в море на расстоянии пятисот стадиев. В высоту башня вместе со статуей насчитывает четыреста футов.

Рассказывают, что когда восставшие греки хотели разрушить маяк, то александрийцы воспротивились и не допустили этого, говоря, что следует видеть в подобном сооружении не идол, построенный тираном, но достойное Посейдона подношение и памятник умению мастеров. Вот таким образом вышло, что из всех известных нам великих построек Александра один только Посейдонов маяк дошел до нас в целости.

XCIX. Многие авторы полагают, что именно с того времени у Александра вошло в обычай устраивать по самому незначительному поводу роскошный пир, длившийся иной раз несколько дней подряд, так что гости вставали с лож только затем, чтобы поспать. Впрочем, не возбранялось и спать прямо у стола, чем многие охотно пользовались, уподобляясь в своем убожестве свиньям, которые спят не отходя от корыта. Александр сам давал сотрапезникам пример неумеренности в питье, те же, кто по простоте, а кто из страха, не отставали от царя, и часто пиры превращались в настоящие оргии, когда чудовищные фантазии, порожденные затуманенным вином разумом, воплощались по приказу Александра в явь. Так однажды одного из слуг заставили проглотить живую змею, чтобы посмотреть, выползет ли она обратно, в другой раз царь приказал каждому из пирующих возлечь с тем, кто оказался на ложе напротив, не разбирая пола и возраста. Писать о подобном неприятно и тягостно настолько же, насколько и читать, поэтому я, упомянув о таких случаях в жизни Александра, дабы меня не смогли упрекнуть в намеренном их умолчании, с облегчением перехожу к описанию других дел царя, о которых можно хотя бы говорить без неловкости.

C. Последним значительным государством на западе, независимым от Александра, оставалась Карфагенская держава. Hекогда Карфаген был основан финикийцами, но затем обрел независимость и покорил многие соседние с ним царства и народы. Hо теперь и карфагеняне трепетали перед Александром, осознавая свою слабость по сравнению с его царством. Стремясь отвратить от своего государства гнев Александра, они присылали в Александрию одно за другим посольства с богатыми дарами и заверениями в вечной дружбе с царем. Впрочем, с равным успехом они могли бы ничего подобного не предпринимать, так как давнее намерение царя совершить поход на запад ни для кого не было секретом, а явные свидетельства того, что западные народы опасаются такого похода, лишь укрепляли решимость Александра. Вскоре после завершения постройки маяка Александр открыто, не таясь от карфагенян, начал собирать войско и строить флот. Всего на этот раз было набрано семьдесят две тысячи пехотинцев, включая сюда и тридцать тысяч "мальчиков", десять тысяч конницы и сто слонов. Hа пятистах кораблях флота находилось двадцать тысяч моряков. Среди судов выделялся великолепием двадцатипятиярусный корабль Александра, один вмещавший пять тысяч человек. Hа этом корабле разместился царский дворец, а также все то, о чем Александр решил, что не может обойтись без этого в походе, между прочим там были и любимые кошки царя, к которым он пристрастился в Египте, числом более пятидесяти, со специально приставленными к ним людьми. Обо всем этом мне стало доподлинно известно из записок царя и других документов, сохранившихся с тех времен в Александрийской библиотеке.