Жизненный цикл - [25]

— Я не против отдыха, милая. — Посмотрев жене в глаза, Гарри добавил: — Ты думаешь, я сошел с ума?

Лилия молчала, не зная, что ответить: ее очень сильно встревожило то, что сказал ей супруг.

— Я думал об этом, но решил, что здоров. Не стану перечислять все доводы, иначе точно буду походить на больного, который, находясь в явном помешательстве, уверенно настаивает на том, что он совершенно здоров. Время расставит все на свои места, Лилия.

— Главное, чтобы не оказалось слишком поздно, — грустно сказала она, слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. — Никогда не думала, что у нас состоится подобный разговор, и, конечно, не ожидала такой концовки.

— Лилия, я здоров! — громко сказал Гарри. — Горевать будешь тогда, когда мне поставят диагноз. А этого, я уверен, не случится, я совершенно здоров. Может быть, просто переутомился и зациклился на проблеме, которой не стоит уделять столько внимания.

— Я ведь об этом и говорю, тебе нужно отдохнуть и отвлечься, — тут же воодушевилась Лилия.

— С радостью, милая, — ответил Гарри, нежно целуя ее.

— Пообещай, что сделаешь перерыв в работе, — попросила она.

— Обещаю! — Гарри улыбнулся, Лилия посмотрела на него, и лицо ее чуть прояснилось.

— Будем отдыхать, ходить на море, загорать, заниматься всем, что только придет в голову, — главное, чтобы ты хотя бы месяц не спускался в свою лабораторию.

— Идет! — с готовностью согласился Гарри, чему сам несказанно обрадовался.

Лицо Лилии просияло, она обняла мужа за шею и повалила его на кровать, целуя.

— Если за это время ты станешь таким же, каким был прежде, я буду считать тебя совершенно здоровым, и ты сможешь продолжить свою работу с метеоритом — но уж точно не в прежнем режиме! — строго сказала Лилия.

— Есть, моя госпожа! — ответил Гарри, и губы его растянулись в улыбку, а в глазах и выражении лица не осталось и тени тревоги, которая беспокоила его последние месяцы.

За завтраком они составили план на неделю, которую посвятили отдыху в домашнем кругу. Следующие три недели семья молодых Смитов в полном составе потратила на посещение друзей, проживающих в разных уголках Америки и Европы. Путешествие выдалось очень насыщенным, что позволило Гарри совершенно отвлечься от мыслей, пленивших его разум в течение нескольких последних месяцев. Ему не нужно было даже ничего говорить — Лилия без слов поняла, что у мужа легко на душе и что о былых опасениях он ни разу даже не вспомнил. Общество самых близких людей — жены и сынишки, а также друзей позволило Гарри забыть обо всех его тревогах. Он отдохнул и теперь, когда они вернулись домой, был готов продолжить исследования.

Работать он стал более размеренно и плодотворно, так как его не тревожили негативные мысли. Однажды вечером он в очередной раз делился с Лилией плодами своих исследований, говорил также о том, что не может придумать такой вариант практического применения результатов изучения находки, чтобы, не приведи Господь, не загубить подарок судьбы, а возможно, последний шанс человечества. Он не отбросил окончательно мысль о том, что метеорит может быть именно таким архиважным объектом.

— Женушка, дай мне понянчить Сэмюэла, — обратился Гарри к Лилии, державшей на руках ребенка, который капризничал по известной только ему причине. Гарри поцеловал его, и мальчуган, словно поняв, что с отцом его проделки не пройдут, или почувствовав себя абсолютно защищенным в его сильных руках, стал спокойнее, а затем и вовсе уснул у него на плече.

— Мне кажется, тебе необходима помощь, — заметила Лилия. — Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше.

— Я думал об этом. Не намекаешь ли ты, что мне необходимо сообщить о находке правительству?

— Нет, конечно. Не думаю, что за пределами нашего дома находке этой суждено будет послужить во благо, а не во вред. Я имела ввиду другое: тебе нужен помощник.

— Но кто? Многие ученые, с кем я начинал работать, сейчас продолжают создавать ядерное оружие, а я уже много лет изобретаю защиту от него и всеми силами борюсь за мир во всем мире, за отмену ядерного оружия. Некоторые из этих людей и я стали идейными врагами, и каждый из них, работая по тем или иным причинам на государство, сообщит обо мне куда следует.

— А помнишь, ты мне рассказывал про друга юности, он, кажется, из России?

— Сергей Абрамян? Ты его имеешь в виду?

— Да, Гарри, именно его. Мне запомнилась эта фамилия, — ответила Лилия.

— Это выдающийся физик, какого я когда-либо встречал! — сказал Гарри, и на лице его отразился восторг. — Мы много лет дружили, но в последние годы почти не виделись. Сейчас совершенно иное время, в отличие от тех лет, когда мы были юными. Теперь мы с Сергеем по разные стороны баррикад. Он — русский физик-ядерщик, а я — изгнанный из родной страны американский физик, который к тому же стал ярым борцом против применения ядерного оружия. — Он передал Сэмюэла Лилии и продолжил говорить, расхаживая по комнате и жестикулируя: — Сергей занимается созданием новых, неограниченных по мощности термоядерных реакторов. Я же сейчас занимаюсь делом, прямо противоположным тому, с чего начинал много лет назад — создаю противоядерные щиты. Противостояние наших стран делает почти невозможным наше дружеское общение. Хотя, несмотря на то, что мы почти перестали общаться, этот парень — один из самых преданных моих друзей. Ему нет равных в теории термоядерных реакций, он интеллигент до мозга костей, честный и скромный человек. Окажись он рядом, я уверен, мы смогли бы и горы свернуть. Но проблема в том, что он работает в России, в закрытом институте, поэтому просто так наведаться к нему в гости никак не получится. Увидеться мы с ним, конечно, можем, но это спровоцирует ненужные подозрения по отношению к нему. Что же касается меня, то я настроил против себя уже всех, кого было только можно.