Жизнь за ангела - [53]
- Я так понял, что не равнодушен он к тебе? Так что смотри! Какие вопросы задает? Спрашивал о том, в какой он части? Номер дивизии? Сколько человек? Еще что-нибудь? Вел себя как-то подозрительно?
- Нет, этого не спрашивал. Спросил, только, как командира зовут. Еще спрашивал, что с ним будет, куда его отправят, больше ничего.
- Ясно. Ладно, Катюша, спасибо, можешь идти, но все равно, будь с ним осторожна.
Поговорив по душам с зам комдива, Катя вернулась. Увидев Катюшку, я снова заулыбался.
- Катюша!
Что бы развесить ее немного, напел ей песенку:
Но на лице девушке заметил какую-то настороженность, которую мгновенно уловил.
- Катя! Катрин, что-то случилось?
- Нет, все в порядке.
У меня закралось чувство, что она что-то скрывает.
- Катя, не обманывай меня, я все чувствую! Что-то не так? Скажи мне, пожалуйста!
- Я же сказала, ничего не случилось, – ответила девушка.
- Я тебе не верю.
При всем при том, я был неплохим психологом и чувствовал людей, поэтому понимал, когда мне лгут. Обмануть меня было практически не возможно. Наверное, что-то случилось? Но я больше не стал ее допытывать, это было ни к чему.
- Хорошо, не хочешь как хочешь.
Мне стало скучно, и я решил, хоть как-то отвлечься. Должен же я был что-нибудь делать?! Книг в санчасти практически не было, только некоторая медицинская литература, которая меня не интересовала.
- Катя, у тебя есть бумага и карандаш?
- Зачем тебе?
- Просто, мне скучно. Хочешь, я тебя нарисую?
- А ты умеешь?
- Конечно.
Хорошим художником, я не был, но рисовал вполне прилично.
- Хорошо, я сейчас посмотрю.
Она вернулась с карандашом и листочком бумаги.
- Ты садись на стул, посиди немного, хорошо?
- Ладно.
Катя присела рядом на табуретке. Положив листочек на книжку, я начал малевать.
- Не двигайся пока.
- Мне уже надоело. Ты скоро?
- Еще немножко. Подожди, я сейчас.
Прошла еще минута…
- Все, можешь смотреть.
- Это я?
- Ты. А что не похоже?
- Не знаю. Ничего, у тебя получается! Ты где так научился?
- Я сам.
- Подожди, – она показала рисунок доктору. – Григорий Яковлевич, посмотрите как меня нарисовали!
Я конечно старался.
- Хм? Похоже. И кто тебя так рисовал?
- Ганс.
- Ганс? Это он так умеет?
- Ну, да.
- Надо же, неплохо получается, – сказал доктор.
Прослушав сводки за 17-е мая, я понял, что снова ничего существенного не произошло. Это меня скорее настораживало, чем ободряло. Слишком тихо, так долго не могло длиться, если что-то скоро произойдет, то это будет кошмар! Побоище будет жестоким, не на жизнь, а на смерть. Впрочем, меня это не касается, вряд ли я больше возьму в руки оружие. Отправят меня в лагерь, дадут кирку с лопатой, покормят баландой, война рано или поздно закончится, скорее не в пользу Германии, если от тифа или еще какой-нибудь заразы не сдохну, вернусь домой. Так я, по крайней мере думал. Хотя, если б я знал, индюк тоже думал!
- Опять ничего существенного не произошло, все одно и тоже, - сказала Катя. - Когда уже дадут вам как следует?!
- Ты у меня это спрашиваешь?! Я откуда знаю?
- Подожди, получите еще.
- Спасибо, - ответил я, - мне уже досталось, так что мало не показалось. Впрочем, мне уже все равно, что будет. Хоть разнесите весь наш вермахт, скажу, что так им и надо! Надоело все…
По радио снова передали песню.
- Ганс, а на каком языке ты сейчас думаешь? - спросила Катя.
- На русском. Черт, тьфу! Скоро немецкий уже забуду!
Девчонка захохотала.
- Совсем обрусеешь.
Я и сам заметил, что все больше отвыкал от немецкого языка, так как мне не приходилось на нем общаться, да и говорить на нем было не с кем, если все вокруг говорили только на русском. Повсюду была только русская речь! В конце концов, у меня даже акцент стал исчезать. Хотя, мы часто разговаривали с Катей, и я даже иногда обучал ее немецкому языку, она то и дело спрашивала, как по-немецки то, а как это.
- Как по-немецки «спасибо»?
- Данке шон!
- А как «здравствуйте»?
- Хале, Гутен таг.
- «Извините»?
- Фэрцайэн зи, энтшульдигэн зи битэ!
- А любить, как по-немецки?
- Либэн. Их либе дихь!
- А по-польски?
- Кохаю.
Так, что через некоторое время, благодаря моим занятиям, она уже кое-что знала, по крайне мере самое простое.
Без общения я действительно не мог, хлебом не корми, только дай поговорить! Так уж наверно я был устроен.
В тот момент доктор куда-то вышел, и мы остались одни…
- Катя, поговори со мной, - попросил я ее. - Расскажи, что-нибудь.
- Что тебе рассказать?
- Не знаю, - меня вдруг потянуло к ней.
Я взял ее нежную руку, осторожно потеребил ее пальчики, поправил волосы, провел рукой по щеке, посмотрел ей в глаза, не отводя от нее взгляда. Катя не могла оторваться, словно под гипнозом, она смотрела на меня как кролик на удава! Кончиком носа я осторожно дотронулся до ее носа, потом медленно притронулся к ее губам и нежно поцеловал, так что
девушка закрыла глаза и легко поддалась, сама ответив на мой поцелуй. Затем, она вдруг резко опомнилась, влепила мне пощечину и убежала! У меня открылся рот, от полной неожиданности и недоумения. Я никогда не мог понять этих женщин! Интуитивно я знал, что ее ко мне тянет, но она изо всех сил старалась меня оттолкнуть. Этому нельзя найти объяснение, но это факт! Почему девушкам всегда нравятся негодяи, хулиганы или бандиты? Их прямо влечет к ним! В случае с Катей, это наверное не было исключением.
Вы слышали, как ломаются кости? Вы слышали, как кричат люди от невыносимой боли? Чувствовали дрожь по всему телу от приближающегося ужаса? Вы видели, как разрушаются мечты и планы на счастливое будущее? Может, вам когда-то приходилось убегать от маньяка или вы и есть убийца? Знаете ли вы что такое безнадега? Знаете, что такое смерть?..Эта книга отнюдь не о счастливых мирах или сказочных путешествиях. Здесь нет места счастливому концу, и нет шансов отделаться без жертв. Думаете, вы в безопасности?.. Никто не в безопасности.
Можно ли человеку безнаказанно превратить отдельно взятую территорию в могильник для радиационных отходов? Настолько ли податлива, послушна и безропотна природа, которую многие из людей считают неодушевленной материей, лишенной разума и возможности отмщения? Если Земля всё же разумна, то каков будет её праведный гнев, направленный против людей? Как сами люди поведут себя в условиях локального апокалипсиса? Смогут ли они вообще сохранить свой человеческий облик? Удалось ли автору дать исчерпывающие ответы на эти вопросы, судить читателю...
Кто не желает стать избранником судьбы? Кто не хочет быть удостоенным сверхъестественных даров? Кто не мечтает о неуязвимости, успехе у женщин, феноменальной удачливости в игре? Кто не жаждет прослыть не таким как все, избранным, читать чужие мысли и обрести философский камень? Но иронией судьбы все это достается тому, кто не хочет этого, ибо, в отличие от многих, знает, кому и чем за это придется заплатить.
Решив учиться в магической Академии, я пошла против воли отца. Ему не хотелось, чтобы я выходила за пределы нашей территории. В его глазах моя судьба — сидеть дома в четырех стенах, со временем выйдя замуж за того, на кого он укажет, за того, кому он сможет доверить нашу семейную тайну, размер и важность которой очень велики. Но меня такое решение не устроило и я, забрав с собой верного друга, сбежала, впервые в жизни поведя себя таким образом. Что ждет меня на этом пути? Что за таинственные личности появляются на моем пути? И что за судьба уготовлена мне пророчеством?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.