Жизнь: вид сбоку - [20]
Малыш…
Ну и что, ничтожествам тоже жить надо.
У нас социализм, это в Нью-Йорке можно сдохнуть на улице, а здесь не дадут. Жалостливые обыватели подберут меня, проводят куда-нибудь, напоят чаем, уложат спать. И еще гордиться собой будут, что вот есть же на свете кто-то слабее их, а они вроде как люди. А я за это полюблю советскую власть, стану простым человеком, брошу институт, отслужу в армии: сначала дух, потом черпак и в финале дедушка. После устроюсь на завод сварщиком, буду ходить на майские демонстрации с огромной бумажной гвоздикой в руках, осуждать чего надо, верить в агрессивные планы американской и израильской военщины.
Я все буду делать, только помогите, люди!
Я не выживу без вашей помощи. Я снимаю с себя всякую ответственность, пусть другие думают и переживают. Мне хватит, я пробовал – у меня не получилось. Простите меня, я больше не буду…
Я рассматриваю слякотный, размешанный тысячами пар ног асфальт, ищу место, куда бы рухнуть.
Я хитрый мальчик, я всегда был хитрым мальчиком, может, поэтому мне и удалось голову задурить Королеве. Ненадолго. Но сейчас всей моей хитрости хватает только на то, чтобы выбрать место для падения почище. Мое последнее, клянусь, последнее решение в этой жизни – дальше я думать и решать отказываюсь…
Я нашел место. Метр на полтора асфальта, без луж и слякоти, если поджать ноги – получится уместиться. Можно и не падать, конечно, можно просто расплакаться на глазах у толпы, но тогда инициация не будет полной, мое развенчание не окажется бесповоротным. Надо упасть и сучить ножками, и биться в истерике, и пускать зеленые пузыри соплей, тогда я буду помнить это всю жизнь, до самой своей тихой, непременно тихой (а какой же еще) кончины…
Я грустно, но уже и с любовью смотрю на место будущего падения. На глазах выступает влага, она везде выступает, по спине течет пот, ладони противно мокреют.
Много во мне скопилось всего, сейчас упаду и прорвет…
Влага? Влага…
Внезапно я понимаю, что ужасно хочу писать. Обоссаться, рыдая на улице, – к этому я еще не готов, это слишком. Оказывается, во мне осталась еще капля достоинства. Можно, конечно, найти общественный туалет или отбежать в ближайший двор…
А что, если… если в последний раз попытаться сохранить себя? Сосредоточиться на том, что мне очень хочется писать, на самом деле не очень, но если сосредоточиться… Нет, нужно дотянуть до дома, а там родные стены помогут, я успокоюсь и подумаю, как быть дальше.
Я решаю сопротивляться и захожу в метро.
На «Автозаводской» терпеть уже нет сил. Но я не сдаюсь, весь длинный перегон до «Павелецкой» как мантру повторяя: «Мне очень хочется писать, очень, очень…» Ближе к «Новокузнецкой» душевная и физическая боль достигли паритета. Я еще мог думать о Королеве, но о мочевом пузыре не думать уже не мог. Когда диктор в вагоне объявил: «Станция “Театральная”, переход на станцию “Площадь Революции”», в полном соответствии с его словами Великая физиологическая революция победоносно одолела любовь. Какая, к черту, Королева, когда в организме творится такое? На «Тверской» я понял, что зря поехал, лучше бы валялся на асфальте у метро «Каширская» и оплакивал свою Ирочку. На «Маяковской» я забыл ее имя, я и свое имя чуть не забыл. Сидел, крепко сдвинув ноги, изо всех сил напрягал паховые мышцы, пытался удержать неудержимую волну.
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Белорусская», – раздался равнодушный голос.
«Моя станция», – чудом вспомнил я и почувствовал острую резь. Выходил из вагона я на полусогнутых. Люди подозрительно косились на меня.
Плевать, лишь бы допрыгать!
Дальше помню урывками. Как перешел на Кольцевую, например, не помню, а эскалатор помню очень хорошо. Для сокращения времени пытался не просто ехать, но продвигаться по ступенькам наверх. Уткнулся в спины каких-то диковатых колхозников с огромными баулами на ступеньках.
– Уйдите, – жалостливо пропищал я, на большее не хватило энергетического посыла.
Естественно, они даже не шелохнулись.
– Уйдите, пожалуйста, – молил я их.
Ноль эмоций. От колхозников сильно воняло говнецом, луком и сивушным перегаром. Ко всем моим проблемам прибавилась еще и тошнота. «Вот сейчас как нассу вам в баул», – мстительно подумал я. Даже потянулся рукой, чтобы расстегнуть ширинку, но тут эскалатор вынес меня на поверхность, и я запрыгал к выходу.
Свежий воздух немного привел меня в чувство. Я уперся спиной в шершавую стену у двери и немного перевел дух.
До дома оставалось еще пятьсот метров по Грузинскому Валу.
Эта мысль вселила в меня ужас.
Целых пятьсот метров!
Да за это время можно сто раз обо… обо всем передумать. За это время можно открыть закон всемирного тяготения и снова его закрыть.
Боль в паху стала нестерпимой, перед глазами вертелись желтые и фиолетовые круги.
Нет, пятьсот метров мне не одолеть. За углом находилась привокзальная рыгаловка. До нее можно попробовать дотянуть. Там – моя земля обетованная, там прохладный оазис посреди знойной пустыни. Там из заплеванного писсуара бьет вожделенный бахчисарайский фонтан…
Я уже совсем собрался рвануть к рыгаловке, но сквозь рези и боль, сквозь фиолетовые и желтые пятна в голову прорвалась упрямая мальчишеская мысль: «А для того ли я терпел всю эту бесконечную дорогу, чтобы сдаться на пороге победы? Вот он, мой Эверест, всего в пятистах метрах от меня, а я сдаваться? Нет, врешь, не возьмешь…»
Александр Староверов, автор романа “То, что вы хотели”, – личность загадочная. Несмотря на то, что он написал уже несколько книг (“Баблия. Книга о бабле и Боге”, “РодиНАрод”, “Жизнь: вид сбоку” и другие), известно о нем очень немного. Родился в Москве, закончил Московский авиационный технологический институт, занимался бизнесом… Он не любит распространяться о себе, полагая, возможно, что откровеннее всего рассказывают о нем его произведения. “То, что вы хотели” – роман более чем злободневный. Иван Градов, главный его герой – человек величайшей честности, никогда не лгущий своим близким, – создал компьютерную программу, извлекающую на свет божий все самые сокровенные желания пользователей.
Любой человек хоть раз в жизни задумывался: что было бы, если… Если бы получил другое образование, нашёл другую работу, встретил другого человека, принял бы другое решение. Что, если… «Что, если?..» – второе название кризиса среднего возраста.Главный герой нового романа Александра Староверова постоянно задаёт себе этот вопрос. Бизнесмен он или писатель? Счастлив или нет? А что было бы, если он – работяга, отправившийся воевать на Донбасс? Или чекист, защищающий Родину от происков Запада? Или эмигрант? Или пятая колонна? Или чиновник?Чтобы ответить на эти вопросы, возможно, придётся умереть.
Роман-пощечина, роман-провокация, роман-откровение! В центре его – представитель «ордена среднерусских пильщиков». Тех, что ничего не создают, не жнут-не сеют, а живут на миллионы, распиливая государственные бюджеты. Но Алику добытых миллионов мало. Он не только хочет обеспечить свою семью на несколько поколений вперед – хочет человеком при этом остаться перед лицом Господа. Хапуга, казнокрад, прелюбодей – но и в нем есть частица Бога. Только вот сочетаются ли бабло и Бог друг с другом?
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.