Жизнь в стиле С - [18]

— Про это знали и мама с папой, и Лариса, и даже Олька знает.

Павел зажмурился, протестующе замотал головой. Надин не может интересоваться таким мужчиной как он. Это нонсенс, бред, фантазия.

— Мне без тебя не жить. Если ты меня сейчас прогонишь, я умру.

Прогнать Надин? Павел удивился. Что за странная идея. Он еще не любил Надин, но от предчувствия любви уже сходил с ума от восторга.

— Ты меня не обманываешь? Не смеешься надо мной?

Ответ Надин поразил Павла в самое сердце. Спесивая надменная красавица обхватила его колени и запричитала, как простая баба:

— Пашенька, солнышко мое ненаглядное, не бросай меня, не гони, позволь быть с тобой.

Матвеев зажмурился. Надин не могла стоять перед ним на коленях. Не могла просить о любви. Или могла? Звенело ласковым теплом лето. Голубое небо бескрайним простором уплывало ввысь. Женщина, о которой он вчера не смел мечтать, сегодня умоляла сделать ее счастливой. Матвеев открыл глаза, удостоверился: стоит, просит, умоляет и стал целовать мокрое от слез либо.

…Сейчас Павел снова целовал мокрые соленые на вкус щеки и с замиранием сердца ждал новостей.

— Дай мне коньяку.

Павел окончательно струсил. Спиртное Надин употребляла, не чаще чем лила слезы.

— Господи… — он сразу заподозрил самое плохое: свадьбы не будет, Надин решила вернуться к революционной работе, у нее появился другой мужчина, она изменила. Страх, что эта роскошная, похожая на кремовый торт женщина, исчезнет из его жизни, не оставлял Матвеева ни на минуту. Разве возможно, чтобы она стала его женой? Разве реально просыпаться по утрам и видеть, чувствовать, обладать ею постоянно? Нет, он слишком прост для Надин, слишком обычен, зауряден. Она — неимоверная, восхитительная, сказочная.

— Прости меня, Пашенька, — подтверждая опасения, пробормотала Надин. — Я во всем виновата.

— Да, что же, наконец, случилось?! — рявкнул Матвеев и сквозь всхлипывания услышал:

— Оленька попала в беду.

Мгновение Павел испытывал облегчение, потом ужаснулся и осипшим голосом прошептал:

— Она беременна?

Живая и здоровая Олька барабанила на фортепиано в гостиной, оглашая дом бравурными польками. Какая беда могла приключиться с ней? Кроме беременности на ум не приходило ничего.

— Не исключено, что девочка связалась с социалистами. Боюсь, ее готовят к теракту.

Павел покачнулся:

— Боже.

— Это я виновата, — повторила Надин. — Она во всем копирует меня. Я послужила дурным примером. Я..я..я..

— Перестань, — попросил Матвеев, — не болтай чушь.

— Если родная тетка занимается революцией, значит, и Оле можно поиграть в романтику. Правда? Всегда ведь можно вернуться домой, выйти замуж, зажить спокойно. Почему же, не провести молодость весело и со смыслом?

Коньяк, наконец, подействовал, к Надин вернулось самообладание. Она перестала плакать и спросила:

— Что будем делать, Паша? Я им девочку не отдам. Сдохну, а не отдам. Не получат они мою Олю, не получат и точка.

— Конечно, милая. Хватит того, что эти ублюдки чуть не погубили тебя.

Так получилось, что с «ублюдками» Надин свел сам Павел.

После двухлетней стажировки у Форда в Соединенных Штатах, Матвеев был принят главным инженером на завод Антона Лаврентьевича Ковальчука — отца Ларисы и Надин. Едва оглядевшись, молодой специалист затеял перестройку.

— Это безумие! — возмущался отец, привыкший управлять по старинке, — эти новации меня разорят!

— Антон Лаврентьевич, я готов не получать оклад, лишь бы убедить вас в своей правоте, — горячился Павел.

Готов? Изволь! Павла лишили половины жалования, однако, дали карт-бланш. Он уменьшил ассортимент выпускаемой продукции, за счет чего резко увеличил производительность труда. Дополнительная прибыль, после жесточайшего скандала, была направлена на зарплату рабочим и создание социальных условий: при заводе открылись ремесленное училище, ясли, больница, воскресная школа; в перестроенных казармах молодые семьи получили по комнате. Одновременно с этим был введен трехсменный график работы. Это фактически узаконило восьмичасовый рабочий день, жесточайшую дисциплину и систему штрафов. Через полгода неразберихи и сумбура, доходы от завода выросла в три раза.

— Мне с вами очень повезло, — признал папа, назначая Павла директором правления и младшим партнером.

— Пашенька — редкая умница и вообще прекрасный человек, — маменька сразу же намекнула старшей дочери на перспективного жениха.

Та и сама уже поняла, что к чему.

— Паша лучший из всех, кого я знаю. Он не болтает попусту, а занимается настоящим делом. — Лариса искренне восхищалась молодым управленцем.

Всеобщее восторг не разделяла только двенадцатилетняя Надя.

— Что вы нашли в этом Матвееве? — Возмущалась она. — Не красивый, не элегантный, похож на шкаф. — Коренастая невысокая фигура Павла не отличалась ни особой грацией. Да и замашки порой оставляли желать лучшего. — И лицо у него обычное, из серии тринадцать на дюжину.

Маменька пояснила:

— Павел — настоящий мужчина. Лариса за ним будет, как за каменной стеной.

— Редкая личность, — согласился отец. — Такие Павлы составляют гордость страны. Не напрасно за него хлопотали сами Грушинины. — Благодаря рекомендации московских миллионщиков Матвеев и был принят на работу.