Жизнь в ролях - [2]
Во время съемок «Во все тяжкие» я каждый день вставал в 5:30 утра, словно автомат, варил себе кофе, принимал душ, одевался. Бывали дни, когда я чувствовал себя настолько уставшим, что не мог толком сказать, утро на дворе или вечер, пришел я со съемок или только отправляюсь на них.
Сев в машину, я проезжал девять миль от моего кондоминиума в Ноб-Хилл до «Кью студиос», которая находилась в пяти милях от аэропорта Альбукерке. К 6:30 я уже сидел на стуле в гримерной. Мне заново брили голову. Собственно, гримировали меня недолго. К 7:00 все собирались на съемочной площадке и начинали репетировать.
Съемочный день продолжался двенадцать часов, плюс час на обед – итого тринадцать. Меньше получалось крайне редко. А вот больше бывало частенько. Иногда мы работали по семнадцать часов. Многое зависело от того, где проходили съемки – в студии или на натуре.
Если день был относительно коротким, мы обычно заканчивали в 20:00. Я хватал сэндвич и яблоко – мне не хотелось задерживаться ни на минуту. Из машины я звонил жене Робин. Как ты, дорогая? Да, у меня был нелегкий день. Я разговаривал с супругой, спрашивал, как дела у Тейлор. Когда я входил в дом, мы все еще беседовали по телефону. Через некоторое время, пожелав жене спокойной ночи, я съедал привезенный с собой сэндвич, одновременно просматривая расписание съемок, чтобы понять, что мы будем делать завтра. Затем принимал горячую ванну, выпивал небольшой бокал красного вина и падал в постель.
Но каждый вечер, прежде чем отправиться домой, я шел в гримерку и брал два специально приготовленных для меня полотенца, пропитанных горячей водой. Одно я клал себе на голову, другим оборачивал лицо. После этого я садился на стул и ждал, пока полотенца полностью остынут и впитают в себя все токсины Уолтера Уайта.
В тот день, когда я увидел, как умирает Джейн, и представил на ее месте Тейлор, я зашел так далеко, как не заходил никогда прежде. После этого, сидя на стуле с мокрыми полотенцами на макушке и на лице, я долго размышлял, глядя на люстру. Я вложил все, все в эту сцену. В ней я был смертельно опасным и в то же время способным на всепоглощающую любовь. Жертвой обстоятельств и страшной угрозой. Я был Уолтером Уайтом.
Но в то же время я никогда раньше не был так похож на самого себя.
Сын
Мои родители познакомились так же, как и многие другие – на уроках актерского мастерства в Голливуде.
Мою мать звали Аннализа Дорти Селл, но все всегда называли ее Пегги. Она была довольно импульсивной, смешливой, кокетливой девушкой. В молодости в ее внешности было что-то подкупающе искреннее и простодушное. Она была одной из тех стройных блондинок с огромными голубыми глазами, которым все говорили, что им нужно сниматься в кино. И вот после двух лет работы в береговой охране и короткого неудачного брака с мужчиной по прозвищу Изи она уехала из Чикаго в Лос-Анджелес, город пустых обещаний, и с головой окунулась в кастинги, прослушивания и всевозможные мастер-классы.
Перечень штатов, в которых прошли детство и юность моего отца, Джозефа Луиса Крэнстона, был таким длинным, что я никогда не мог запомнить его целиком: в нем были и Иллинойс, и Техас, и Флорида, и Калифорния, и Нью-Йорк. В детстве я думал, что он родился в семье аферистов. С моей точки зрения, только люди, живущие вне закона, могли без конца переезжать с место на место, словно перекати-поле. Поскольку моему отцу и его брату Эдди приходилось каждые несколько месяцев менять школы, мой дед научил их драться. Речь не шла об уличных драках – он отдал их в боксерскую школу. Братья Крэнстоны оказались одаренными в этом смысле. Мой отец получил боксерскую стипендию в Университете Майами. Он дрался по всему Восточному побережью – как на ринге, так и вне его. Если верить моим ранним детским воспоминаниям, отец постоянно кого-то задирал.
И уж что-что, а рассказывать истории он умел.
Молодой, голубоглазый, физически крепкий и умеющий постоять за себя, да еще талантливый рассказчик – неудивительно, что он пользовался успехом у девушек. Да и сам он был неравнодушен к женскому вниманию. В актерских школах часто случаются романы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что через пару лет мои отец и мать связали себя узами брака, обвенчавшись в маленькой церквушке на Колдуотер-Кэньон-авеню в Студио-Сити. Моя мать стала образцовой женой 1950-х – бросила все ради того, чтобы ее муж достиг поставленной цели, а именно – стал кинозвездой.
Родители купили скромный типовой дом и продолжили действовать в соответствии со сценарием. В 1953 году родился мой брат Ким, затем, в 1956-м, я и, наконец, в 1962-м, моя сестра Эми.
Мы жили в городке Канога-Парк, на Макналти-авеню, в одноэтажном доме под номером 8175. По расстоянию это совсем недалеко от Голливуда, но на самом деле – в другой вселенной. Мы были жителями Долины, которые если чем и славились, так это своим тягучим, немного гнусавым выговором. Смена времен года в Долине почти не чувствовалась. В жаркое время года, когда уровень загрязненности воздуха был высоким, родители ограничивали пребывание детей на улице. Помню, мы играли в ангелов, лежа на спине в желтой высохшей траве и взмахивая руками, словно бабочки крыльями.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.