Жизнь в дороге - [35]

На обратном пути в Ереван мы разглядывали придорожные таблички. Попадалось много смешных надписей на русском: «вульканизация», «вюлконизация», «хадавNк», «элэктрик», «запчаст», «рэмонт амортызаторов» и прочие. Русский язык в Армении постепенно забывался, но все же его знали лучше, чем в соседней Грузии, где подобных надписей не встречалось вообще. Из всех стран СНГ маленькая Армения — первый союзник России.

В Ереване мы в очередной раз отправились в грузинское консульство. Каждый раз приходя в тот район, мы покупали у знакомой бабушки пирожки. Зашли и на этот раз. Бабушка обрадовалась, что мы все еще не уехали из Армении, и один пирожок дала бесплатно, как постоянным клиентам.

Мы получили грузинскую визу, распрощались с гостеприимным Ереваном и снова двинулись в Грузию. По дороге остановились на один день в Гюмри (бывшем Ленинакане). В 1988 году город сильно пострадал от 7-балльного землетрясения. Тогда всем Союзом собирали деньги на его восстановление. Со всех концов страны приехали строительные бригады, прибыло оборудование. Начали восстановительные работы, но неожиданно для всех СССР перестал существовать. Строители разъехались по своим независимым отныне странам, а в Ленинакане застыли в неподвижности скелеты недостроенных домов и торчащие в разные стороны стрелы сотен оставленных без присмотра подъемных кранов.

Во время Ленинаканского землетрясения пострадало более трехсот населенных пунктов Армении.

Турецкий кебаб

Грузию мы проскочили за один день и на утро добрались до турецкой границы. Грузинские чиновники мусолили наши паспорта и хотели денег: «Я — полиция! Мне все платят!», «Это таможня. Все должны платить — это закон!», «Мы — пограничники. Заплатите сбор!» Платить не хотелось, мы и не стали. Грузины немного поругались, но пропустили и так. Турки вклеили нам двухмесячную визу и махнули рукой: «Добро пожаловать!»

Вместе с дальнобойщиками, ехавшими от границы, мы добрались до Артвина, родины моих предков по линии прадеда — турецкого армянина. Забавно ощущать себя правнуком турецкоподданного, в этом есть что-то символическое, роднящее меня с великим комбинатором. Но в отличие от Бендера, меня привлекают сами дорожные приключения, а вовсе не погоня за золотым тельцом. Кстати, символ города, в котором жил мой предок — два тельца, сцепившихся рогами. Бычьи бои были излюбленным развлечением в этих местах.

На улицах Артвина примитивные лавки соседствуют с современными магазинами. В воздухе пахнет фруктами, свежими лепешками и жареным мясом. Артвин — симпатичный старинный город, расположенный на склоне горы. Он почти вертикальный, если смотреть на него снизу, стоя у реки. Георгий Кубатьян из Еревана показывал мне фотографии столетней давности и попросил сфотографировать нынешний город.

Доставая фотоаппарат, я не заметил, что за рекой находится турецкая военная база. Турецкие вояки решили, что иностранный шпион фотографирует их секретные объекты. Начали кричать, махать оружием, некоторые из них погрузились в джип и помчались на наше с Юрой задержание. Но им пришлось ехать в объезд через мост, поэтому мы успели скрыться раньше, чем нас настигли одетые в военную форму неприятности.

Золотой телец — статуя Ваала, которую отлили древние евреи, пока Моисей ходил за каменными скрижалями с десятью заповедями.

В Артвине мы устроились на ночлег в пожарной части. Там нас приняли очень хорошо, предположив, что мы уже ночевали у них в прошлом году. Вот это да! Видимо в Турции уже побывало так много автостопщиков, что сложно найти место, где бы они не останавливались на ночлег!

На юг в Эрзерум мы с Юрой ехали раздельно. Я сменил несколько машин и к вечеру почти добрался до города. Последний водитель грузовика, что подвозил меня, всю дорогу дымил сигаретами как заводская труба, и при этом беспокоился о моей духовности: уговаривал меня произнести шахаду, то есть арабскую фразу «Свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед его пророк», чтобы, тем самым, автоматически обратить меня в ислам. Я отказался. Нельзя же свидетельствовать о том, чего не видел и не знаешь наверняка!

Тогда турок стал просить, чтобы я показал фотографии на дисплее моей цифровой камеры. Отчего-то он решил, что я отдыхал на курорте в Анталье и фотографировал на пляжах женщин в купальниках. Я снова его расстроил — снимков белокурых купальщиц у меня не было. Водитель обиделся и больше со мной не разговаривал, лишь иногда пел заунывные турецкие песни.

В эрзерумском консульстве Ирана мы снова встретились с Юрой. Кроме нас там был молодой француз, он звонил в Анкару в иракское консульство, чтобы узнать условия въезда. Выяснилось, что граница открыта, а визы по причине войны временно отменены. Это обстоятельство нас сильно воодушевило. Наша давняя мечта, Ирак, могла быть достигнута!

Разорвав консульские анкеты, мы ринулись в сторону Ирака. Что будет с нами, мы не знали, но вариантов было много. Мы могли вернуться в Турцию или уехать в Кувейт. Планировать было сложно, а ехать наугад — интересно. Открыты ли дороги? Есть ли транспорт, еда, электричество? Продолжаются ли бомбежки? Не опасна ли страна для белых иностранцев? Вопросов было больше, чем ответов. Мы рассудили, что если даже нам суждено сгинуть в Ираке, то по крайней мере это станет самым ярким приключением в нашей жизни, к тому же мы сэкономим на дорогой иранской визе…