Жизнь в дороге - [12]
В паре сотен метров от администрации я обнаружил буддистский монастырь Ват Мунна. Проникнув на его двор, я познакомился с монахами и тут же был приглашен остаться на ночь. Вместе мы поели традиционного липкого риса. Черпали его руками из плетеной коробки, скатывали в шарики, макали в соус и отправляли в рот.
Я рассказал монахам, что некоторое время жил в Шаолине, где буддистские монахи совершенствуют не только дух, но и тело — изучают у-шу. И что, несмотря на мое короткое пребывание там, я овладел парой секретов древнего боевого искусства. У меня тут же появилось три ученика, с которыми мы прямо во дворе стали махать руками и бамбуковыми палками, найденными тут же. Прыгать и молотить кулаками воздух оказалось жарко, поэтому я оставил молодых монахов осваивать показанные мной удары, а сам отправился бродить по городу. Жизнь в Луангпхабанге текла также медленно, как мутные воды Меконга. Прогуливались монахи с цветными зонтиками. В крошечных кафе сидели иностранные туристы и потягивали коктейли. Дремали уличные продавцы картофеля и бананов в сладком тесте. Бесконечная дневная сиеста. Не зря в Индокитае распространена пословица: «Во Вьетнаме рис сажают, в Камбодже — убирают, а в Лаосе слушают, как растет рис».
Бывшая колония Французский Индокитай объединяла Вьетнам, Камбоджу и Лаос. Однако весь полуостров Индокитай также включает Бангладеш, Мьянму, Таиланд и Малайзию.
Я вышел на берег самой длинной в Юго-восточной Азии реки. Меконг вытекает с Тибета, впадает в Южно-Китайское море и течет через пять стран! В древности это был главный «хайвей» полуострова, по которому только и было возможно дальнее сообщение. Движение по Меконгу активно и сейчас. У причала как раз шла погрузка. Грузчики по цепочке передавали тяжелые ящики, скрывавшиеся в недрах плоскодонных барж античного вида. Дол жно быть, так же все выглядело сто лет назад, и двести, и вообще всегда.
Когда я вернулся в монастырь, началась вечерняя молитва. Монахи в оранжевых робах сидели рядами и заунывно пели молитвы, покачиваясь в такт. Со стен глядели лики Будды и загадочно улыбались. После молитвы монахи проводили меня в келью — небольшой деревянный домик с противомоскитными сетками на окнах. Кроватей не было — воины Будды обходились тонкими циновками на полу. Мы сели на пол, и я принялся рассказывать монахам о России. О том, что наши монахи ходят не в оранжевом, а в черном. Что они тоже вегетарианцы, но не все время, а лишь несколько раз в год. Что купола наших монастырей похожи на толстые золотые луковицы. И колокола в храмах висят не во дворе, а на вершине больших башен. И что колоколов так много, что на них можно играть разные мелодии. И что наши «будды» сделаны не в виде статуй, а нарисованы на картинах. И никогда не улыбаются. Поэтому и у людей улыбаться не принято. А если ты идешь по улице и улыбаешься, то тебя могут принять за чудака или иностранца.
Время было позднее, и мы стали готовиться ко сну, как вдруг в помещении появились двое. Они выглядели хмуро и разыскивали меня. Оказалось, это полицейские. Кто-то сообщил им, что иностранец нелегально ночует в монастыре. Полицейские хотели отправить меня в гостиницу и зарегистрировать. Я пробовал возражать, но это было бесполезно.
Слово «келья» произошло от латинского cella, что означает «клетка».
Меня отвели в соседний квартал, в ближайший отель. Администратор раскрыл книгу регистрации и начал переписывать туда данные из моего паспорта. Тогда я сказал, что не намерен платить деньги и оставаться здесь. Полицейские хмыкнули и ничего не сказали. Наконец я получил паспорт назад.
«Теперь я свободен?» — поинтересовался я у полицейских. Те согласились: их долг был выполнен. Я взял рюкзак и пошел обратно в монастырь. Там меня вновь приняли с радостью. Монахи опасались, что меня посадят в тюрьму, и вздохнули с облегчением, когда все обошлось.
На следующий день я отправился в администрацию за рекомендательным письмом, способным оградить от проблем с представителями власти. В администрации сказали, что высокопоставленный начальник появился и хочет со мной встретиться. Весть о том, что в городе появился «великий путешественник», разнеслась быстро. Возможно, в слухах мои достоинства и заслуги были несколько преувеличены.
Большой начальник оказался симпатичным бородачом средних лет. Он торжественно вручил мне набор сувениров и письмо, в котором помимо лаосских закорючек я разобрал лишь Mr.Kubatyan. Это письмо было украшено набором печатей самого серьезного вида и подтверждало, что я являюсь знаменитым путешественником. Начальник долго жал мне руку и сетовал, что днем раньше не мог помочь с моим размещением. Я ответил, что еще не поздно это сделать, поскольку, так и быть, готов остаться в гостеприимном городе еще на один день.
Почетных гостей селили в шикарном отеле, колониальном особняке на заросшем лесом холме, недалеко от центра города. Именно сюда меня привез джип начальника. Стоящие у въезда охранники отсалютовали нам. Мне выделили двухкомнатный номер с балконом и отдельным входом. Так я в очередной раз стал VIP-персоной.
«Все-таки хорошо быть великим путешественником!» — размышлял я, сидя вечером на балконе и разглядывая сверху город, подмигивающий мне огоньками отелей и ресторанов. В этот момент другие путешественники замерзали в горах, мокли под дождем, страдали от жажды в пустыне или разжигали костер, чтобы приготовить скромный суп. Все они были достойны хорошей еды и комфортных условий, но выбрали путь, который не лежал через Луангпхабанг.
