Жизнь, театр, кино - [125]

Но судьба Габена и Чанея не характерна для актера Запада. В основном все поиски режиссеров Голливуда заключались в том, чтобы найти соответствующий времени обаятельный актерский типаж, до конца его выжать, выбросить и перейти к новому модному актеру.

Звезда потускнела, да здравствует звезда!..

...Возвращаюсь к своим раздумьям. Почему же С. В. Козловский сказал мне: "Оставайся самим собой. Я тебя потому и беру, что ты похож на Егора"? Значит, он хочет, чтобы я был актером одной роли - самого себя! Зачем же так безжалостно сужать мои актерские возможности? Что же, это и есть знаменитая специфика кино? Да?

Нет! Просто режиссеры кино богаче театральных собратьев. Оказывается, у них есть большое преимущество перед театром.

Нужно ли в кино перевоплощение?

Актерское перевоплощение - вот подлинно вдохновенное искусство актера. Оно имеет свои традиции, свою историю: вдохновение и труд шлифовали чудесное искусство актера, которым славились наши учителя, наши русские актеры, начиная со Щепкина. Они были родоначальниками школы перевоплощения, основанной на большой реалистической правде; позже Станиславский теоретически обосновал это направление.

Но вернемся все-таки к Козловскому, к его предложению -играть мне самого себя.

Значит, из какой-то огромной труппы он выбрал меня, считая наиболее подходящим. И как задачи подгоняют под ответ, так роль он подгонял под меня.

Что же это за труппа?

Постараемся разобраться и найти ответ, который должен был разъяснить многие мои недоумения.

Все дело в том, что в распоряжении режиссеров и директоров киностудии как работодателей находятся:

все актеры всего Советского Союза, в каких бы труппах они ни работали;

все ученики театральных студий;

и вообще любой встречный гражданин, который может пленить пылкую фантазию режиссера или его многочисленных ассистентов и помощников.

Вот это и есть труппа кино и его резервы.

Поразмыслив, я закричал: "Эврика!".

Все очень просто.

Зачем же театральному актеру, приходящему на работу в кино, особенно стараться перевоплощаться? Как только он начнет искать грим, чтобы уйти от себя, он обязательно придет к какому-то актеру, который похож на него в гриме. Чтобы не быть голословным, вспоминаю такой случай.

Меня пригласили на одну московскую студию для пробы на главную роль. Перед гримом мне посоветовал, нет, не режиссер, - он еще не появлялся, - а его помощник или ассистент: "Ничего с лицом не делайте или, может быть, на всякий случай примерьте усы". Я прикинул несколько форм усов и загримировался, то есть положил тон.

И вот пришел "сам"! Долго и скучно смотрел на меня со всех сторон - я вертелся, он сидел.

Наконец он посоветовал: потемнить брови, глаза потушить, потом усы сделать пожестче и тоже потемнее, потом наклеить нос и накладку в волосы...

И когда все эти "потом" я сделал, - на меня из зеркала смотрел кто-то, удивительно похожий на одного популярного актера.

Я спросил режиссера:

- Вас это устраивает?

- Пожалуй... Да!.. Только... Вот... гм... гм...

- Только вот, - перебил я его, - возьмите актера, на которого я стал похож, и тогда никаких других "вот" вам не понадобится! До свидания!..

Играл "рекомендованный" мною актер. Да! Перевоплощение для кино дорогая вещь, ведь надо искать, работать, рисковать, может не получиться! А типаж проще и легче.

"Но, позвольте, любезный критик, - запротестовал во мне актер. - Значит, по-вашему, в кино не нужно перевоплощаться, как в театре, а нужно только, оставаясь самим собой, менять наклейки по характеру типажа - бороды и усы. Так? Да?"

Нет! Совсем не так! Надо, даже играя себя, используя свои данные, работать, работать и много работать над уменьем перевоплощаться, над созданием приемов сложнейшей внутренней гимнастики, надо тренировать выразительность и гибкость внутренних красок.

Ведь нет двух одинаковых людей, как бы они ни были похожи друг на друга. Индивидуальные качества одного влекут по одному пути, а другого - по другому. Это две разные жизни...

Вот эта сложность, о которой я тогда, в дни своей киномолодости, мучительно много думал, сверяя ее с практикой, привела меня к одной из безусловных истин.

В театре мне больше удавались роли комедийные. Очевидно, во мне заложено много энергии, жизнерадостности, которыми я наполняю свои роли. Мне сказали, что я простак. По амплуа простак - это веселый нельзя сказать, что глупый, но довольно легкомысленно смотрящий на жизнь человек. Простаков любит зритель, их - носителей веселой шутки, смешного слова, озорных действий - публика всегда смотрит с удовольствием.

Когда в кино я столкнулся с ролью Егора, то прежде всего постарался увидеть в нем не простака, а человека, моего современника, красноармейца, каких я встречаю сотнями на улице. Жизнь Егора к тому же была ограничена определенной дисциплиной. Весь сюжет направлен на то, что честный парень страдает: полюбил девушку, а в деревне жена. Значит, роль скорее драматическая, хотя в силу своей молодости он может быть веселым и даже озорным. Вероятно, найдя какие-то смешные места, я за них мог бы зацепиться согласно амплуа простака. Только нужно ли это? Приведет ли это к настоящей правде, к большому искусству? Нет, не приведет.