Жизнь собачья и кошачья - [2]

Собака, услыхав свое имя, начала спускаться с крыльца, но тут же вернулась и, уткнув нос в створ двери, сильно втянула в себя воздух — хозяин был здесь.

— Ко мне, Найда! Ко мне! — строже приказала хозяйка, и Найда неохотно подчинилась.

Она подошла к миске, обнюхала ее и стала лакать, то и дело оглядываясь на дверь. Почувствовав на шее ошейник, собака перестала лакать и рванулась, но хозяйка уже достала ржавую цепь, щелкнул карабин…

Тонко и жалобно заскулила Найда. Заметалась, громыхнула цепью, сильно ее натягивая. Вскоре на крыльцо вышли все — хозяин, хозяйка и старая бабка — мать хозяйки. Выглядели они странно сегодня. Хозяйка и бабка плакали. Хозяин с заплечным мешком был тоже печален. Они пошли к воротам. Чтобы обратить на себя внимание, собака гавкнула негромко. Хозяин вернулся, погладил ее, и она притихла от этой ласки.

С улицы донеслись возбужденные голоса, заиграла гармошка, заскрипели колеса подвод, и хозяин заспешил, больше ни разу не оглянувшись. Собака завизжала отчаянно, потом громко, требовательно залаяла. Но никто не прикрикнул на нее, не подошел, не успокоил. Найда хватала ржавую цепь зубами, грызла ее исступленно, роняя на землю кровавую пену, но цепь держала крепко. Странное поведение хозяина объясняется какой-то бедой, так понимала Найда. Она хотела мчаться к нему на помощь. И изнывала в борьбе с неумолимой цепью. Стараясь сбросить ошейник, она стала пятиться назад. Боль резанула уши. Найда опрокинулась на спину, но тут же вскочила, обнюхала ступени крыльца и, взяв след хозяина, бросилась на улицу.

Навстречу ей шли люди, среди которых были и хозяйка и бабка. Но хозяина не было, и собака побежала дальше, не обращая внимания на крики хозяйки.

Она прибежала на станцию, и тут, на перроне, след хозяина пропал. Найда вернулась немного назад, вновь нашла запах хозяина и вновь, дойдя до металлических рельсов, потеряла. Она делала и делала круги, то расширяя их, то сужая, не замечая пинков прохожих, даже не огрызаясь. Да, след хозяина пропал. Это было так страшно, что собака села прямо посредине заплеванного перрона и завыла.

На нее кричали, в нее бросали камнями. И лишь один старик подошел, погладил, сказал печально:

— Ничего не поделаешь, псина, — война!

От этой ласки, от слов, которые она не поняла, но которые были произнесены с искренней жалостью, у собаки проснулась надежда — вдруг хозяин дома. И она помчалась изо всех сил домой, распугивая блаженствовавших в дорожной пыли кур.

Но и дома хозяина не оказалось. И Найда бросилась искать его по деревне.

Ночью, усталая и растерянная, она жутко выла, и ей вторили все деревенские псы.

2. ОХОТА ПО ЧЕРНОТРОПУ

После того, как пропал хозяин, Найда долго не находила себе места. Ничего не ела. По ночам выла. Бока ее ввалились. Шерсть, еще не полностью вылинявшая, свалялась и торчала клочьями. Собака искала хозяина. Она искала его во всех тех местах, где они когда-то вместе бывали. Каждый раз она начинала с крыльца. Крыльцо еще хранило слабый запах. Этот запах снова и снова толкал Найду на поиски. Ведь хозяин был с ней всегда. Каждый день, каждый час он был где-то рядом и вдруг исчез.

С каждым днем запах становился слабее. Однажды утром прошел теплый короткий дождь и окончательно смыл все следы и запахи. Только из сеней еще немного пахло хозяином. Ночью, когда особенно ярко сияла луна, собакой овладевала непонятная хандра. Она садилась посреди двора, задирала морду кверху. Выла долго, пока не прогоняли.

Приближалась зима. Уже мочили иссохшую землю осенние нудные дожди. Уже день стал заметно короче, ночи холоднее. Найда покрылась густой шерстью с подшерстком. Она тоже готовилась к зиме. Потому что скоро, вот-вот, как каждый год, наступит время охоты по чернотропу.

И время это пришло. Весь день было пасмурно, сыро, а к вечеру внезапно похолодало, небо вызвездилось, и ударил легкий морозец. Он тонкой корочкой покрыл лужи, подсушил тропки, посеребрил инеем сухую траву и оставшийся на деревьях редкий лист, обострил запахи. Беспокойство овладело Найдой. Что-то должно произойти сегодня, как происходило каждый год в это время. Собака была полна сил, и силы копились именно к этому дню…

Перед рассветом Найда вылезла из конуры, прошлась по двору, разминая мышцы, и уселась на верхней ступеньке крыльца, нетерпеливо поглядывая на дверь. Но никто не выходил из дома. Тогда Найда подняла морду к ярко блестевшим звездам и неистово залаяла.

— Чтоб ты подохла, окаянная! — дверь открылась, бабка ударила собаку ухватом, сталкивая ее с крыльца.

Собака, прихрамывая, отбежала в сторону и присела. Из дверей вылетел ухват, гулко ударился о мерзлую землю, и собака медленно пошла со двора. Вышла на пустынную улицу, перешла на другую сторону, к забору. Долго ковырялась в кустах, принюхиваясь и морщась от свежего запаха землеройки. Потом выбежала за околицу и села прямо на дороге, вглядываясь вперед.

Звезды гасли, недалекий лес из черного стал серым, белыми пятнами проглядывал иней… Вот оно, самое время!

Найда уже сделала несколько шагов в сторону леса, но вдруг повернулась и потрусила назад — к дому. Потом помчалась изо всех сил. С ходу перемахнула через ограду и заскочила на крыльцо — нет никого! Нет хозяина! И тогда она решилась. Снова прыжок через забор и галопом через поле. Не успела она добежать до первых кустов, как в нос шибануло лисьим запахом — сильным, нестерпимым. И Найда, вытянувшись в струнку, пошла сбочь следа, пофыркивая, чтобы прочистить ноздри и проверить надежность запаха. Все было как всегда, как раньше — с хозяином, и она, разгоря-ченная, страстно заголосила на все поле, на весь лес, извещая о начале охоты, о начале зимы. Она лаяла, задыхаясь от азарта, и мчалась изо всех сил, набирая скорость, верхним чутьем угадывая направление следа.