Жизнь с совершенным учителем - [37]

чтобы я проповедовал, они отправят меня. “Немой сможет говорить, как выдающийся оратор.” Я не должен думать, что теряю время, находясь со Шрилой Прабхупадой и слушая его! Воспользуйся этим благом, стань чистым преданным благодаря личному общению. Будь внимателен при исполнении секретарских обязанностей, и будь благодарен за то, что ты под защитой.

Но в другом настроении я рисовал перед собой картины проповеднической жизни:

Если человек непрерывно проповедует непреданным, обсуждает философию сознания Кришны с преданными, читает, пишет, воспевает и не погружается чересчур в дела управления, его потенциальные возможности развиваются. Он погружается в вышеупомянутые виды деятельности более, чем кто-либо, кто не проповедует постоянно. В этом я вижу славу саннъяси. Пользуясь привилегией проповедовать, он приучает свой язык говорить только о Кришне.

Как Прабхупада часто объясняет, он путешествует по всему миру, чтобы распространить послание Бхагавад-гиты. Аскетизм, чистота, не уклонное следование регулирующим принципам, проповеднические программы по распространению сознания Кришны — в битве с Майавади и атеистами он, черпая радость в духовной сущности, представляет своего духовного учителя и Кришну.

В моменты прояснения я понимал, что, по сути дела, не было ничего дурного ни в том, чтобы ездить и проповедовать, ни в том, чтобы быть слугой-секретарем. Важно было то, чего хотел Шрила Прабхупада. В конечном итоге я дал себе слово попросить его о разрешении. Иначе мое состояние могло только ухудшиться. Я уже ловил себя на мысли, что мое служение было неважным. Хотя в том, чтобы спросить Прабхупаду, был определенный риск, я знал, что должен пойти на него. Мне необходимо было услышать это от него. Арджуиа тоже в свое время обратился к Кришне: “Таково мое сомнение, о Кришна. Я прошу Тебя рассеять его полностью. Кроме Тебя нет никого, кто мог бы разрушить это сомнение.” Я решил спросить Прабхупаду при первой же возможности.

Но это было не так легко. Для меня было привычным обращаться к Прабхупаде с благоговением и почтением. Я редко заходил в его комнату, если меня не звали. Я понимал, что у имею особый доступ к Шриле Прабхупаде, но мне не хотелось извлекать из этого какую-либо выгоду для себя. Я оказался так близко к Прабхупаде не затем, чтобы задавать ему мои вопросы, а чтобы служить ему. Несомненно, этот вопрос был важен для меня, но, если его нельзя было задать в такой форме, чтобы это оставалось служением, я не хотел отнимать время у Прабхупады. Кроме того, даже с точки зрения моих собственных интересов, я должен был выбрать подходящий момент, чтобы обратиться к нему. Это нельзя было сделать в короткий промежуток времени перед прасадом или, когда он диктовал письма, так как в такие моменты он, вероятно, был бы склонен к тому, чтобы рассмотреть это дело слишком быстро. Мне также не

следовало обращаться к нему тогда, когда он хотел оставаться в одиночестве. Поэтому прошли дни, прежде чем представился подходящий случай. Я продолжал заниматься своим служением и иногда разговаривал с Прабхупадой один на один или задавал ему вопросы, но не тот большой вопрос, что был у меня на уме.

Однажды вечером, я думал спросить его, когда он вернулся с даршана на крыше. Мы были одни в комнате, и Прабхупада заговорил со мной.

11Саннъяси должен читать и должен проповедовать по всему миру, — сказал он, — Люди повсюду говорят по-английски, так разбейте же этих негодяев. В мире имеется огромное поле деятельности.” В этот момент я захотел спросить, но почему-то не смог, и вместо этого задал другой вопрос.

“Шрила Прабхупада, должен ли я читать ваши книги в дополнение к остальным моим обязанностям?” “Я как же еще ты сможешь прогрессировать?” — спросил в свою очередь Прабхупада. Он произнес это довольно резко, но все же было радостью слышать его слова. “У тебя должно быть ясное представление о сиддхантс. Будут приходить люди, и тебе придется защищаться.” Другой раз я пошел вместе с Прабхупадой к его другу, мистеру Махадевиа. Делая Прабхупаде массаж, я приготовился задать ему мой вопрос, но прежде чем я открыл рот, Прабхупада гневно заговорил о философии даридра-нараяны’УОьм говорят, что служить бедному — то же, что и поклоняться Богу. Собственно поклонение Нараяне они воспринимают как нечто надуманное, и применяют имя “Нарайана” к бедняку. Нигде этого нет в Бхагавад-гите. Но, если каждый человек — Нарайана, то

почему не животные? Если они хотят служить заурядным людям и называть это служением Богу, тогда они не должны убивать козлов и коров.” Энергичная речь Прабхупады всецело привлекла мое внимание, и я отложил свой вопрос.

“Мы возражаем не против того, — продолжал он, — что они служат беднякам, а против того, что они примешивают сюда Нарайану. Нарайана находится в духовном мирt. Даридра— в материальном. Не смешивайте их. Это великое оскорбление по отношению к Нарайане. Более того, они даже не служат даридре. Они говорят, что преданные тратят попусту время и деньги, поклоняясь Божеству, в то время как существует столько бедных людей. Но мы ведь кормим бедняков, распространяя прасадалг.” Активно массажируя Прабхупаду, я поднял голос в защиту противной стороны. Прабхупаде были хорошо знакомы мои “оппозиционистские взгляды” и он приветствовал их как топливо для своей огненной проповеди.