Жизнь римских императриц. Картины из жизни римского общества - [53]

Если совместное управление двумя женщинами частного дома почти никогда не удается, то управление государством тем более. Евдоксия, сделавшись императрицей, пожелала царствовать одна; Пульхерия защищала свою власть. Между невестками завязалась борьба, но победа, в конце концов, осталась за Пульхерией.

Нравственность Евдоксии, как женщины и жены, подлежит сомнению; о ней ходили слухи, что она под маской религиозного благочестия скрывает развратную душу. Главный камергер и префект претории были подозреваемы в интимных отношениях с молодой императрицей, и за это первый подвергся смертной казни, а второй ссылке. После этой истории Евдоксия просила мужа отпустить ее в Иерусалим, где она решилась вести уединенную жизнь; император отпустил ее. Но и в Иерусалиме Евдоксия была заподозрена в связи с двумя духовными лицами, которые также были осуждены на смерть. Разгневанная императрица решила отмстить за казнь своих любовников. Графа Сатурнина, который донес о ее связи, она послала убить. Это обстоятельство еще более подтвердило правдивость возведенного на нее обвинения. После шестнадцатилетней ссылки Евдоксия умерла, уверяя всех, что она была жертвой клеветы.

XXXV. Плакида, жена Костанция III

В августе 410 года готы, под начальством Алариха, приближались к Риму. В Иллирии эти варвары, соблазненные сокровищами древней столицы, предложили Алариху предпринять этот выгодный поход. Варвары вторично приближались к Риму. Первый раз они, не доходя до города, получили значительную контрибуцию золотом; теперь же решили окончательно завладеть древней метрополией империи и обогатиться ее сокровищами, тем более, что путь к Риму был совершенно свободен и город никем не защищен. Гонорий, император запада, заперся в Равенне и заботился лишь о своей собственной безопасности, а Рим предоставил его судьбе. Прошло то время, когда римский народ весь в полном составе с патрициями и плебеями употреблял все зависящие меры, дабы избавить отечество от иноземного нашествия. Теперь и Италия была не та, — она представляла собой безлюдную пустыню. Чем более варвары приближались к Риму, тем чаще встречались им на пути великолепные памятники древнего величия: прекрасные дороги, роскошные виллы, парки, дворцы и т. д. Все это было покинуто хозяевами, лишь толпы голодных рабов уныло бродили туда и сюда. Окружная стена Рима простиралась на 15 миль, всех застав был 37; кроме того окрестности города занимали громадные пространства от древнего Лациума до земель Сабинян, Этрурии и моря. Народонаселение Рима, хотя и убавилось на целую треть с тех пор, как резиденция императоров была переведена в Константинополь, Милан и Равенну, но все еще было громадно. Рим в эту эпоху представлял странное зрелище. Его народонаселение было смешанное: арабы, скифы, евреи и массы нищих всех национальностей бродили по городу. Патриции и богатые граждане, покидая город, бросали на произвол судьбы и толпы своих рабов, не оставив им корки хлеба. Голодные пришельцы, не имевшие ни имени, ни отечества, принесли с собою разврат и преступления; каждый из них грабил и убивал, кого хотел, без малейшего законного возмездия. Плебеи продолжали получать продовольствие от правительства. Ежедневно на счет казны раздавали хлеб каждому римскому гражданину; для этого были особые пункты в количестве 250 и 260 магазинов, расположенных в разных кварталах города. Соль раздавалась на пять месяцев, что составляло в общем 3 мил. 60 тыс. фунтов; для освещения улиц и бань отпускалось 3 м. 10 т. ф, масла; вино продавалось по низкой цене. Таким образом обеспеченные плебеи не думали ни о чем, кроме удовольствии; они посещали театры, цирки и публичные зрелища. Спектакли в особенности были любимы плебеями. Три тысячи балерин и столько же музыкантов служили для развлечения римлян. Сальвиан по этому случаю сказал: «Римляне умирают, смеясь». Богатые граждане, оставшиеся в Риме, не покидали своих привычек. Рядом с ужасающей нищетой господствовала поразительная роскошь: патриции и сенаторы занимали дворцы, по своим размерам похожие на целые города, в которых были и парки, и площади, и храмы и сады. Некоторые владения приносили до четырех ит. лир и по своим размерам прямо могли назваться целыми провинциями. Св. Иероним упрекал одного патриция за баснословную роскошь его вилл, портиков и богатых дворцов; преданный друг этого святого, Паула, имела в числе своих владений целый древний город Никополь. Все эти дворцы, виллы и портики, хотя и отличались своим богатством, но не имели вкуса: на них тратились громадные деньги единственно ради тщеславия. Дома убирались золотом, серебром, мраморными статуями и дорогими шелковыми материями, но во всем этом отсутствовало чувство изящного, а делалось только потому, что дорого стоило. Один претор тратил 1 200 000 золотых монет в неделю; сын одного сенатора тратил два миллиона; сын сенатора Максима тратил четыре миллиона. Эти благородные сибариты не только сами не хотели служить в милиции, но не позволяли и своим слугам. Когда император Гонорий хотел призвать на службу слуг, патриции подняли страшный крик и объявили, что готовы заплатить, какую пожелают сумму денег, но слуг своих на службу не пустят. По этому факту можно судить, до какой степени простирался патриотизм богатых римских граждан. Их шествия по городу были особенно торжественны. Они посещали цирки, театры и общественные игры, не ради того, что им нравились все эти развлечения, а единственно, чтобы показать свою громадную свиту: рабов, прихлебателей, евнухов и т. д. Порядки, заведенные в домах богатых римлян, были замечательны. Так, напр., паж иначе не смел предстать пред ясные очи господина, как вымывшись с головы до лог; если раб не скоро исполнял приказание господина, ему тотчас же давали триста плетей. Выше было уже говорено о клиентах, танцовщицах, музыкантах и знаменитых ужинах с