«Жизнь происходит от слова…» - [11]

Другое важное свойство современного русского языка состоит в том, что с изменением соотношений между функциональными уровнями (социальный фактор) изменяется и сам язык, его структура. Современный русский литературный язык, в частности, отличается от языка прошлых этапов развития тем, что:

1) устная форма его стала столь же авторитетной и важной, как и письменная, а это привело литературный язык в функциональное столкновение с разговорным языком;

2) в связи с многочисленными столкновениями подобного рода ослаблена кодифицирующая деятельность авторитетных организаций и лиц (многочисленные справочники допускают колебания и принимают варианты, иногда прямо противоречащие тенденциям развития языка); весь этот процесс специалисты по культуре речи называют «узуальным взрывом»;

3) многожанровость современной русской литературы (от высокой прозы до местной газеты со своей спецификой языкового оформления) постоянно порождает стилистические колебания и вариации и делает целесообразным их существование.

Две первые особенности нынешнего состояния русского литературного языка требуют исторического комментария.

Исторически письменная и устная формы литературного языка были разобщены, долгое время они представляли собою разные типы языка – и по происхождению, и по функции; в частности, они обслуживали и разные жанры литературы. Письменная форма ближе к церковнославянской книжной традиции и в своей орфографии, которая сложилась лишь к середине XVIII века, сохраняет более архаические особенности русского языка, нежели его устная форма, сложившаяся на сто лет позже. В середине XX века обе формы стремятся к совпадению, причем усреднение вариантов идет по линии выбора наиболее целесообразного – из устной или письменной формы. Так, в выражении наиболее важных флексий и вообще грамматических частей слова язык ориентирован на письменную норму, чем достигается единство выражения одной и той же флексии и упрощение системы обозначений. Например, различные варианты произношения возвратной частицы – сь, окончания глаголов и прилагательных ориентированы на письменный их вариант: собирала/с’/ при написании собиралась на месте старого произношения (стандарт) собирала/с/ (хотя возможно было и произношение собирали/с’/ в положении после переднего гласного); горь/к’ий/, а не старое произношение горь/кай/ при написании горький, и т. д. Наоборот, все (или большинство) упрощения в середине морфем идут по линии устной нормы (речи) – и особенно это относится к упрощениям в произношении безударных гласных.

В функции русской разговорной речи в разное время выступали различные стилистические варианты языка, извлеченные из разных функциональных сфер.

С конца XVIII века разговорная речь формируется на основе письменных форм литературного языка и создаются варианты местного «культурного говорения» (прежде всего петербургского и московского, между которыми было примерно пятьдесят произносительных различий) в его противопоставлении к «подлой речи» низов, т. е. диалекта как внелитературной разговорной формы в ее разнообразных вариантах. Широкое «развитие» русских диалектов на протяжении XIX века вплоть до 30-х годов XX века и стремительное «исчезновение» их в наше время часто объясняют социальными причинами: культурная революция, развитие массовых средств коммуникации и информации и т. д. Известные основания для этого утверждения имеются, но главной причиной «исчезновения современных диалектов» приходится признать все то же перераспределение функциональных уровней структуры языка. В связи с переходом разговорной речи на уровень (устной) формы литературного языка его место занимает новая форма обычного говорения, широко известного теперь как просторечие – городской тип обычной речи. Современное различие между разговорной речью и просторечием можно показать по следующим признакам:

Просторечие в современных условиях стало выполнять функции разговорной речи на отдельных территориях распространения русского языка главным образом среди городских жителей; в настоящее время описаны основные особенности местного просторечия Москвы, Петербурга, Воронежа, Красноярска, Перми и других городов. В связи с этим диалект – прежде самостоятельная в функциональном отношении сфера, противопоставленная общерусскому языку, – стал выполнять более суженные функции «сельского просторечия» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Диалект не исчез – он изменил свою функцию, а в результате этого претерпел все те экстралингвистического характера изменения, которые выпали на его долю в последние десятилетия. Можно описать, каким образом на основе столкновения с нормой по наиболее важным признакам системы (воплощающим общерусские тенденции развития) в границах отдельного диалекта развиваются вторичные диалектные признаки, сближающие его с городским просторечием и включающие его в общую тенденцию общерусского развития (Колесов, 1971). Таким образом, любой говор русского языка как самостоятельная языковая система изменяется в принципе так же, как любая система – под давлением лингвистически общих и социологически более престижных тенденций. В современном языке норма через посредство разговорной речи и диалект через посредство вторичных признаков сближаются друг с другом, порождая общую оппозицию «норма – просторечие»; и литературная норма, и просторечие одинаково нормативны, и одинаково отражают общерусские тенденции изменения системы.