Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду - [16]

Чувства растворяются быстро и легко, если детям разрешают проживать и выражать свои эмоции.

Когда мы были детьми, большинству из нас говорили (а иногда и по сей день говорят): «Не сердись», «Ты этого не чувствуешь», «Это некрасиво» и т. д. Нас учили подавлять эмоции, а на это нужно больше сил, чем на то, чтобы их выражать. Более того, подавленные чувства становятся глубокими и искажаются. Гнев может перерасти в ярость, горе — в озлобленность, а ревность — в ненависть. Если мы понимаем свои эмоции, мы способны с ними справиться, пока до этого не дошло.

Заброшенность

Когда мы чувствуем, что нас бросили, мы переживаем разлуку как оставленность. Мы получаем внутренний сигнал: «Кто-то, кто тебе был нужен, тебя бросил». Когда мы видели, как мамина машина выезжает со школьной стоянки, или когда друг уходил домой, в раннем детстве мы часто чувствовали себя брошенными.

Взрослые, так же как дети, могут ощущать, что умерший человек их бросил. «Я так сержусь, что он умер и оставил меня одну, — часто говорят вдовы. — Но как можно сердиться на него, я же знаю, что он не виноват? Он не хотел умирать». Чувство оставленности может быть нерациональным, но, если оно возникло, оно будет появляться с каждой новой утратой. Пока его происхождение остается загадкой, горюющих это ощущение обескураживает.

Гнев

Мы чувствуем гнев, когда кто-то или что-то, что нам дорого, бывает попрано или нарушено. Цель гнева — послать внутреннее предостережение: «Стой! Так продолжать нельзя». То, что случилось с героями нашей следующей истории, могло произойти с кем угодно.

«Ничего подобного!» — рассказ Дайан

Я отнесла вещи в химчистку, куда ходила больше десяти лет и которую неизменно горячо рекомендовала знакомым. Как всегда, один из двух владельцев заведения, Дэйв, приветствовал меня словами:

— Я сделаю все после обеда.

— Я уезжаю из города, — сказала я, — и до следующей недели не вернусь, так что можете не торопиться.

— Ну, может, вы сегодня еще поедете этой дорогой, — настаивал он, — поэтому я на всякий случай все приготовлю.

— Нет, — повторила я, прощаясь. — Меня не будет по меньшей мере неделю, нет нужды торопиться.

Неделю спустя я зашла за своей одеждой. Дэйв был занят с другим посетителем, поэтому ко мне, впервые за все время, вышел из-за стеклянной перегородки совладелец химчистки.

— Вам нужно что-то забрать? — прорычал он, топая ко мне, уперев руки в боки.

Когда он вынес мою одежду, он громко хлопнул по пакету и проорал:

— Где вас черти носили в прошлый вторник?

— Что вы хотите сказать? — спросила я.

Он оторвал от пакета бирку и швырнул ее на прилавок между нами.

— Видите эту красную бирку? — прокричал он, стуча по ней кулаком. — Это значит, мы спешили как сумасшедшие, чтобы выполнить ваш заказ, а у вас хватило совести не забирать его целую неделю! Я просто хочу узнать, где вас черти носили вместо того, чтобы явиться сюда.

Я снова постаралась спокойно объяснить, показывая на Дэйва:

— Я говорила ему, что меня не будет неделю. Он сам решил выполнить заказ побыстрее.

Дэйв взглянул в нашу сторону, но вмешиваться не стал.

— Ничего подобного! На одежде не было бы красной бирки, если бы вы на этом не настаивали!

Я чувствовала, как его гнев клубится вокруг меня. Замечания этого мужчины разрушали мое представление о себе как о приличном и заботливом человеке. Я не заслуживала такого обращения, ведь я ясно сказала Дэйву, что меня не будет неделю.

«Необходимо это прекратить! — сигнализировал мой гнев. — Нельзя позволять ему обращаться с тобой с таким неуважением».

Я понимала, почему сержусь, и хотела обдумать другие варианты реакции, прежде чем ответить. Я могла бы снова попытаться объяснить ситуацию, могла бы предложить поговорить с Дэйвом или пообщаться с Дэйвом наедине. Мне на ум приходили и другие варианты, однако в тот день я решила проголосовать ногами. Я заплатила мужчине, как если бы он был автоматом для выдачи одежды, не глядя ему в глаза, ничего не говоря, не давая ему ни малейшей возможности снова меня оскорбить. Уходя, я сказала: «До свиданья». Было понятно, что я не вернусь, и это смирило мой гнев. Я знала, что больше этот человек меня не оскорбит.

Эта простая история иллюстрирует, что гнев — это естественный сигнал о том, что к нам так или иначе применили насилие. Если мы понимаем смысл гнева, мы скорее избавимся от него каким-нибудь рациональным способом.

Гнев, вызванный горем

Гнев, вызванный горем, все же более сложное переживание, и тому есть ряд причин. В этом состоянии трудно думать, эмоции обострены, и их легко возбудить. В результате горюющие проскакивают стадию интеллектуальных рассуждений и реагируют только на чувства.

Зачастую гнев рассматривается как культурное табу, что еще сильнее осложняет дело. Многим детям говорят: «Некрасиво так себя вести», если они выказывают свой гнев. В результате, вырастая, они верят, что любое проявление гнева нарушит моральные устои или покажет, что они потеряли контроль. Попытки сдержаться вызывают ненужные страдания, ведь есть немало способов выразить здоровые чувства. Хотя мы можем показаться менее «милыми», мы все же наберем очков на шкале честности и прямоты.