Жизнь после смерти - [8]

– Приятного аппетита, Тариэл Автандилыч… – Обращаться к Алмазу наяды побаивались, уж больно он был похож на Кощея Бессмертного, случайно зарулившего в сауну из страшной сказки.

Тариэл по-хозяйски похлопал одну из них по изящному бедру своей поросшей темным ворсом лапой.

– Э, идите, девочки, покушайте пока, – ласково сказал он со своим неизбывным кавказским акцентом, – нам тут поговорить надо, э!

Когда жрицы любви скрылись за дверью, Тариэл налил водки и выпил. Когда жизнь давала "добро", он наслаждался ею и не стеснялся этого. С одинаковым комфортом он жил и в тюрьме, и на воле. В сауну он приехал прямо из собственного трехэтажного особнячка на Рублевском шоссе. Он был вором новой формации. Торговал нефтью и паленой водкой, вмешивался в политику. Имел даже не одну, а три семьи. Одна жила в Москве, другая в Тбилиси, а третья в Париже.

В отличие от многих своих земляков, Тариэл не был "апельсином", купившим воровской титул за деньги или получившим его незаслуженно. Наоборот, "апельсины" боялись Алмаза, как огня, он развенчивал их пачками, отправляя кого в "мужики", а кого и прямо в "обиженку".

Тариэл заработал свой высокий титул годами пребывания в карцере и штрафном изоляторе. Во всех конфликтах с лагерной администрацией он поддерживал воров и ни разу не вышел на волю досрочно. На свободе он так же подолгу не задерживался, вел романтический образ жизни: ел ложками черную икру, зубы не чистил, а полоскал дорогим коньяком, и прикуривал от крупных купюр с американскими президентами. И вскоре возвращался в "дом родной". Садился он исключительно по уважаемой статье – "карманная тяга".

Сейчас Тариэл изменился. В тюрьму калачом не заманишь. А ведь у старых воров правило было – хотя бы через пяток лет "на тюрьму заехать". Фирмы пооткрывал, бизнесом занялся.

Алмазу это не нравилось, но, по большому счету, предъявить Тариэлу серьезных претензий он не мог. Он сам же и короновал его на Владимирской пересылке. Осудить его за такое поведение мог только воровской сход, поэтому Алмаз только хмурился и всячески демонстрировал ему свое недовольство…

Воры ждали Кабана. Тот запаздывал. Это было явное неуважение. Но какого уважения можно ждать от бандита? Для него понятия воровской чести – пустой звук. Как для бывшего комсомольца моральный кодекс строителя коммунизма. То есть о его существовании он

что-то слышал, так же, как и о существовании жизни в глубинах океана. Но и то, и другое его не касается. Кабану все одно, что с ворами работать, что с ментами. А при случае продаст и тех, и других. Одно слово – отморозок…

Кабан появился в сауне как ни в чем не бывало, с нахальной улыбкой на свинячьей морде.

– В пробку попал, – заявил он первое, что пришло в голову. – Ворам наше почтение!

– Проходи, дорогой! Ты бы еще сказал, что в лифте застрял, – Тариэл на правах хозяина изобразил радушие, в то время как Алмаз не потрудился даже формальную улыбку выдавить. – Шашлык давно остывает!

Кабан пошел в предбанник раздеваться и через пару минут появился оттуда во всей красе: голый, жирный, нахрапистый… И сразу полез к столу.

"Хорошо, что Тариэл девок отправил, – подумал Алмаз с неприязнью. – А то этот боров тут бы и трахаться принялся".

– Я вас пригласил, чтобы обсудить важное событие, – начал Тариэл, совершенно не сознавая, что пародирует гоголевского Городничего. – С некоторых пор у нас творятся какие-то непонятки. И связано это с Сашей Беловым, которого все мы хорошо знаем. Знали, – поправился он.

– Я его не убивал, – тут же перебил его Кабан, чавкая как настоящий хряк у помойного корыта.

– Мы знаем, что на Сашу наехал Каверин, – продолжал Тариэл. – Мы просили Сашу не включать ответку, подождать с местью. Но Каверина все равно кто-то грохнул. Кто? Мы не знаем. По крайней мере Белова и его семьи в тот момент уже не было в живых…

Тариэл имел к Каверину серьезные претензии. Когда-то, после возвращения Каверина из Чечни после разгрома каравана с оружием для боевиков, он буквально вынул раненого Каверина из грязи, помог ему подняться и закрепиться в нефтяном бизнесе. Вместо благодарности бывший мент едва не отодвинул от нефтяной трубы самого Тариэла…

Но и с Беловым у него время от времени возникали проблемы. Бизнес есть бизнес.

Кабан налил себе полный стакан водки и вытянул ее, как воду, не поморщившись. Потом отправил в рот большой кусок мяса. Не прожевав толком, принялся говорить.

– Я, блин, не пойму, в натуре, в чем тема? В том, кто кого завалил? Мы что, менты, чтобы в этом дерьме копаться? Сейчас надо о другом думать. После Белого не одна фирма осталась – целая империя. Как делить будем? Предупреждаю – я не жадный, но и обжать себя не позволю.

– Никто тебя обжимать не собирается, – успокоил отморозка Тариэл. – Но сначала надо разобраться. У Каверина, кстати, тоже немало добра осталось. Я боюсь, сейчас большая грызня начнется. Каждый захочет кусок урвать.

Он был прав. Кабан и сам об этом немало думал в последнее время. Гибель Каверина и Белова наверняка породит очередной всплеск криминальных войн за передел собственности.

С Кавериным было просто. Его структуры были обезглавлены – приходи и бери. Вся проблема состояла лишь в том, чтобы кинуть долю волкам и отогнать мелких шавок. А вот у Белова на хозяйстве остался Шмидт, пацан крутой. Воевать с ним себе дороже.