Жизнь по понятиям. Русская литература сегодня - [61]

См. ИДЕЙНОСТЬ И ТЕНДЕНЦИОЗНОСТЬ В ЛИТЕРАТУРЕ; ПАТРИОТЫ И ДЕМОКРАТЫ В ЛИТЕРАТУРЕ

ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ

Этот тип издательской стратегии заявил о себе в начале 1990-х годов, когда к прискорбию многих книжных предпринимателей выяснилось, что зарубежным писателям нужно все-таки платить за права на издание их произведений в русском переводе. «Тогда, – вспоминает Дмитрий Янковский, – и родился феномен современного книгоиздания – книги “под запад”. Добротелые рязанские матроны стучали по клавишам допотопных печатных машинок, создавая любовные романы под сладкозвучными англоязычными псевдонимами, а сотрудники центров общественных связей при МВД в свободное от службы время строчили детективы под Майклов и Джексонов. ‹…› Потом был найден еще один прием – взять западную модель и без изменений перенести ее на нашу фактуру. Гангстеров переименовать в русских бандитов, полицейских в ментов и т. п.».

Эпоха «книжного пиратства» и «втюхивания» доверчивой публике некондиционного «самострока», «самопала» и т. п., совпавшая с периодом первоначального накопления капитала нашими издателями, давно ушла в прошлое. А вот сама идея импортозамещения выжила и, более того, срослась с глубоко патриотическим убеждением, что, – по словам Михаила Ломоносова, – «может собственных Платонов, / И быстрых разумом Невтонов / Российская земля рождать». И в сфере масс-медиа, и в литературе, и в сфере книгопроизводства начался (и продолжается до сих пор) интенсивный поиск отечественных аналогов того, что в России пока не представлено, зато приносит верный успех (и доход) на Западе. Логикой импортозамещения продиктован в последнее десятилетие запуск десятков, а возможно, и сотен журналов, позиционирующих себя «совсем как западные» – вплоть до прожившего четыре с половиной месяца «Нового очевидца» (2004), который и дизайном, и рубриками, и принципами формирования журнальных тетрадок до боли напоминал американский «Нью-Йоркер». Эта же логика вызвала к жизни и иронические детективы, дав Дарье Донцовой возможность вчистую переиграть Иоанну Хмелевскую, и русские лавбургеры, авторицы которых пока еще уступают пальму первенства Барбаре Картленд, и славянское фэнтези, представленное прежде всего Марией Семеновой и писателями ее круга. Менее наглядно, чем в масскульте, оглядку на мировые стандарты демонстрируют творцы и издатели миддл-литературы. Но и тут у критиков достаточно оснований для того, чтобы рассматривать произведения Евгения Гришковца, Ильи Стогоффа, Сергея Болмата в сопоставлении с книгами не, допустим, Марины Вишневецкой или Олега Павлова, а, к примеру, Харуки Мураками, Мишеля Уэльбека, Федерика Бегбедера, вызывающих любопытство у российской офис-интеллигенции.

Что-то, разумеется, на русской почве так пока и не привилось – например, комиксы или страшилки в духе иноязычного хоррора. Но поиск продолжается, и саге, скажем, Джоанны Роулинг про Гарри Поттера уже соответствует едва ли не дюжина отечественных аналогов – от серии книг Дмитрия Емеца про Таню Гроттер до опытов Юлии Вознесенской по созданию образа юной православной волшебницы. Успех книги Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс» и одноименной экранизации этого романа тут же подтолкнул издательство «Амфора» на запуск специальной серии «Романтическая комедия», открывшейся романом Елены Колиной «Дневник новой русской». И книга эта, – по словам автора, – хоть и похожа на винтажный продукт, но гораздо лучше его, ибо – слушайте, слушайте, – «у нашей героини интересы шире. У нее более глубокие отношения со взрослыми, она интересуется политикой, непременно что-то читает».

Это, естественно, радует как подтверждение того, что живы, оказывается, традиции лесковского Левши, который так искусно подковал аглицкую блоху, что она и прыгать перестала. Если же говорить всерьез, то стратегия импортозамещения, разумеется, ничем не хуже любых других, так что мы еще увидим, «сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух».

См. ВИНТАЖНЫЙ ПРОДУКТ; ИРОНИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ; ЛАВБУРГЕР; МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; МИДДЛ-ЛИТЕРАТУРА; РЫНОК ЛИТЕРАТУРНЫЙ; СТРАТЕГИИ ИЗДАТЕЛЬСКИЕ

ИННОВАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ

от англ. innovation – нововведение.

Объяснить, отчего старое доброе слово новаторство оказалось напрочь вытесненным из сегодняшней речевой практики всякого рода инновациями, не так уж легко. Но можно все-таки попытаться, указав прежде всего на то, что под новаторством понималось (и литературоведами старой школы до сих пор понимается) отнюдь не любое обновление художественного языка, тематического, сюжетного, интонационного и образного арсенала искусства, но лишь те нововведения, которые, безусловно, шли искусству на пользу, давали свежий импульс развитию литературных традиций и увенчивались весомыми эстетическими результатами. В этом смысле антонимом новаторства являлась никак не традиция, а то, что принято было называть псевдо– или лженоваторством, то есть словами, которые, попадая в одно семантическое гнездо со штукарством, трюкачеством, дешевым оригинальничанием и вообще формализмом, автоматически вызывали если и не отторжение, то, по крайней мере, настороженность и у цензоров, и у редакторов. Молодежь, разумеется, не знает, а люди среднего и старшего поколения уже, вероятно, забыли, что такая малость, как отсутствие знаков препинания в стихах вполне невинного содержания, исключала возможность появления этих стихов в советской печати.