Жизнь по понятиям. Русская литература сегодня - [49]

Как бы там ни было, а выставкам, презентациям, литературным, театральным и художественным проектам с названиями, в которых обыгрываются слова «другая», «вторая» (или «альтернативная», как предложил Виктор Ерофеев в памятном памфлете «Поминки по советской литературе»), по-прежнему несть числа. Вплоть до проекта «Россия-2», который уже в 2005 году запустил Марат Гельман, поставив своей задачей – в противовес «России-1», путинской России – «создание параллельной культурной ситуации», «в которой роль политики будет принципиально ниже, а роль культуры, искусства, частной жизни, дружбы, профессии – выше».

См. АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ЛИТЕРАТУРА; КОНСЕРВАТИЗМ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ; НОРМА ЛИТЕРАТУРНАЯ

ДУХОВНАЯ ПОЭЗИЯ

К разряду духовной поэзии сейчас могут отнести любые стихи, либо содержащие в себе религиозную эмблематику, либо выстроенные на библейских и евангельских сюжетах и мотивах, либо даже попросту демонстрирующие почтительное (обычно говорят – «молитвенное») отношение автора к православной вере и ее символам. И соответственно выходят объемистые антологии и сборники духовной поэзии – вплоть до таких книг, как «Дорога к Храму: Духовные стихи поэтов Прикамья» (Пермь, 2000) или «Собор стихов: Стихи-свидетельства о пути к Христу, написанные поэтами Кузнецкого края» (Кемерово, 2003), где, – по словам Бориса Бурмистрова, – «настоящая поэзия соединяется с молитвой, а вернее, переходит в молитву». И пополняются ряды духовных стихотворцев – как за счет мирян (Зинаида Миркина, Александра Истогина, Александр Зорин, Владимир Богатырев, почти 90 поэтов Кузнецкого края…), так и за счет взявшихся за перо монахов и священников: назовем, например, иеромонахов Романа (Матюшина), Анатолия (Берестова), Василия (Рослякова), монаха Михаила (Богачева) инокини Натальи (Аксаментовой), инока Стефана (Киселева) или инока Всеволода (Филипьева) из Свято-Троицкого монастыря (США). А на руинах Союза писателей возникают (и исчезают) такие новые ассоциации авторов, как Общество православных писателей Санкт-Петербурга, екатеринбургское епархиальное Общество православных литераторов во имя святителя Иоанна Златоуста, Объединение духовной поэзии «Именем Твоим» в Москве и Подмосковье, проводятся многочисленные конкурсы, вечера и фестивали духовной поэзии, издаются специализированные газеты, журналы и альманахи.

Жизнь, словом, кипучая, позволяющая говорить о том, что, с одной стороны, публичное обнаружение своей религиозности стало своего рода литературной модой, а с другой, сам эпитет «духовный» стал оценочным, заведомо повышающим акции того или иного автора и столь же заведомо снимающим с обсуждения (как и в случае авангарда) вопрос о его таланте и мастерстве.

А между тем духовная поэзия – явление вполне конкретное, определяемое ясными признаками и восходящее в русской традиции к фольклору, к тем эпическим и лиро-эпическим песням религиозного содержания, что исполнялись, как правило, нищими слепцами – каликами перехожими. У духовной поэзии есть и ориентир – литургические песнопения, которые, – как отмечает архимандрит Рафаил (Карелин), – «нельзя отнести к какому-либо известному нам виду искусства. Это особая поэзия, которая отличается от поэзии мирской – лирики, эпоса и драмы – не только содержанием, но и формой, и языком. В священной поэзии отсутствуют яркие, как бы кричащие краски. Там нет эмоциональных взрывов, лирической грусти или натурализма в изображении человеческих страданий и царящего в мире демонического зла. Круг ее изобразительных средств сознательно ограничен, в ней нет того, что мы назвали бы эстетизмом. Эта поэзия не дает человеку душевного наслаждения. В ней отсутствует, из нее как бы вычеркнуто и выброшено все то, что делает привлекательной и чарующей поэзию мирскую: отсутствуют душевно-ассоциативные связи, неожиданные сравнения и метафоры, которые являются скрытыми парадоксами поэзии, страстные и яркие образы, от которых душа напрягается, как струны скрипки, во внезапном порыве чувств. ‹…› Неверующему человеку эта поэзия чужда, она не вызывает отголосков в его душе, он, и слушая, не слышит ее. Для него она сливается, как звуки прибоя, в монотонный гул. ‹…› Душа, которая ищет разнообразия внешних впечатлений, которая ищет театральных эффектов для удовлетворения своих страстей, не может почувствовать и понять красоту церковных песнопений, услышать в них тихий голос благодати. Для нее они так и останутся закрытой книгой».

Сказано так хорошо и так точно, что читатель, думается, не пожалеет о своем знакомстве с этой обширной выпиской. Тем более, что нам и добавить к ней особенно нечего. Кроме разве лишь указания на то, что к духовной поэзии, в строгом смысле этого термина, мы тем самым сможем отнести совсем не многое и из национальной классики, и из современной стихотворческой практики. Но в любом случае, вне всякого сомнения, должен быть учтен литературный опыт Сергея Аверинцева, который в предисловии к своей последней книге «Стихотворения и переводы» (СПб., 2003) специально подчеркнул, что его стихи – не вполне стихи и что он мечтал бы уйти от авторства, раствориться в анонимности или скрыться под псевдонимом. Об этом же свойстве поэзии С. Аверинцева, отмечая «внеличность» его духовных стихов, «