Жизнь по понятиям. Русская литература сегодня - [22]
Согласно первой, бестселлером называют любую книгу, выпускаемую (и раскупаемую) тиражом более 50-100 тысяч экземпляров, и тем самым сенсационные воспоминания, пособия по дыхательной гимнастике или цветоводству на равных конкурируют с детективами и дамскими романами наиболее популярных авторов. Согласно второй трактовке, поддерживаемой книгоиздателями и книготорговцами, в бестселлеры определяют лишь особо удачные (или особо раскручиваемые) произведения художественной массовой и миддл-литературы, доступные пониманию человека любой читательской квалификации (см., в частности, серию «Русский бестселлер» издательства «ЭКСМО»). Предполагается, что потенциальные бестселлеры можно угадать (на этом построена стратегия премии «Национальный бестселлер»), отыскать в массиве уже написанных и зачастую опубликованных, но оставшихся незамеченными текстов (таким поиском были заняты организаторы конкурсов «Российский сюжет») и/или «сделать», вложив значительные усилия и средства в агрессивное пиар-обеспечение практически любой произвольно выбранной книги. В каждом из этих случаев вопрос о том, состоялось ли данное произведение как бестселлер или нет, определяется рейтингами, а они, как известно, в нашей стране отнюдь не всегда достоверны, а часто и вовсе сфабрикованы.
Более предпочтительной представляется поэтому третья трактовка, опирающаяся не столько на рыночные механизмы книгораспространения, сколько на собственно литературную специфику произведения, становящегося (или могущего стать) бестселлером. Так, Игорь П. Смирнов предлагает понимать бестселлер как «исторически особый тип большого повествования, сформировавшийся вместе с постмодернизмом в 1960-е годы и постепенно вытеснивший в Западной Европе и Америке из обращения скандальную литературу…» Жанрообразующим признаком бестселлера следует признать контрапунктное взаимодействие тривиального с экстраординарным, то есть испытанных, легко узнаваемых сюжетных, персонажных и стилистических формул, взятых из литературы массового спроса, с результатами креативной авторской изобретательности. Поэтому интрига в бестселлерном романе развивается не только динамично, но и непредугадываемо; герой не только значителен, но и загадочен; а обстоятельства, в которых протекает действие, должны быть либо экзотично новы для публики, либо раскрываться в необычном освещении. С эффектом, как сказал бы Виктор Шкловский, «остранения» связан и еще один (уже третий по счету) жанрообразующий признак бестселлера – его, на манер классических сочинений Эмиля Золя или Жюля Верна, насыщенность либо утилитарно полезной информацией (таковы романы Артура Хейли о скрытой от посторонних глаз жизни аэропорта, отеля, банка или романы Дж. Гришема, служащие интересам юридического всеобуча), либо сведениями бесполезными, но воспринимающимися публикой как эксклюзивные (так, «Имя Розы» У. Эко знакомит нас с историей средневековых еретических движений, «Парфюмер» П. Зюскинда – с технологией производства духов, а «Элементарные частицы» и «Платформа» Р. Ульбека прочитываются как энциклопедия сексуальных практик современного человека).
Благодаря этой информационной насыщенности, эффекту остранения и тому, что, по словам Игоря П. Смирнова, «бестселлерный роман лишь имитирует тривиальную литературу, разнясь с ней тем, что проводит большие идеи философского порядка», оказывается возможным либо выделить особый подвид «интеллектуального бестселлера», либо поставить знак равенства между интеллектуальным бестселлером и бестселлером вообще.
Критерием отнесения той или иной книги к разряду бестселлеров становятся таким образом не количественные показатели (цифры продаж), но сочетание (хотя бы относительной) рыночной успешности книги с ее качественными параметрами. Соответственно и к списку русских бестселлеров, предложенных Игорем П. Смирновым («Лолита» Владимира Набокова, «Generation P» Виктора Пелевина, «Голубое сало» и «Лед» Владимира Сорокина…), каждый читатель вправе прибавить свои примеры.
См. КУЛЬТОВЫЙ ПИСАТЕЛЬ; МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; МИДДЛ-ЛИТЕРАТУРА; ПИАР В ЛИТЕРАТУРЕ; ПОЗИЦИОНИРОВАНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ; РЫНОК ЛИТЕРАТУРНЫЙ; УСПЕХ В ЛИТЕРАТУРЕ
БОГЕМА ЛИТЕРАТУРНАЯ
«В средние века, – говорит Владимир Фриче, автор соответствующей статьи в старой «Литературной энциклопедии», – цыгане, народ бродячий, народ-изгой, считались выходцами из Богемии (Чехии)». В эпоху романтизма, когда цыгане стали восприниматься уже не только как изгои, но и как одушевленный символ вольности (см. поэму Александра Пушкина «Цыганы», «Галантную богему» Жерара де Нерваля, стихи Теофиля Готье и др.), за словом «богема» закрепилось понятие артистической и «литературной цыганщины в смысле социальной деклассированности и материальной необеспеченности». Решающее значение в этом словоупотреблении сыграл популярный роман Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы» (1840), на основе которого было написано либретто еще более знаменитой оперы Дж. Пуччини «Богема».
Классическим периодом европейской богемы принято считать вторую половину XIX века – эпоху Поля Верлена, Артюра Рембо, Анри де Тулуз-Лотрека, Клода Моне, французских натуралистов, символистов и импрессионистов (см. роман Эмиля Золя «Творчество»), да еще, может быть, 1920-е годы, когда новое слово европейской мысли и искусства рождалось в транснациональной богемной среде (в нее входили, например, Гертруда Стайн, Эрнест Хемингуэй, Генри Миллер, Анаис Нин, Жан Кокто и др.), обосновавшейся в Париже и, как казалось обывателям, прожигавшей свою жизнь в угаре сплошных кутежей и разврата (см. книгу Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой» и свидетельства многих других участников богемного процесса).
«Вот жизнь моя. Фейсбучный роман» – легкое, увлекательное мемуарное чтение для тех, кто любит «вспоминательную» прозу классиков и в то же время хочет узнать о закулисных историях из жизни известных писателей и общественных деятелей современности: Пелевина, Кучерской и даже Чубайса!Сергей Иванович Чупринин – известный российский литературный критик, литературовед и публицист, член Союза писателей СССР (1977–1991), главный редактор литературного журнала «Знамя». Ведет страничку в Фейсбуке.
Непродолжительный период оттепели – один из самых значимых, но в то же время противоречивых и малоизученных в советской истории. «Культ личности забрызган грязью, / Но на сороковом году / Культ зла и культ однообразья / Еще по-прежнему в ходу», – отзывался на исторические веяния Борис Пастернак в мае 1956 года. Книга Сергея Чупринина построена как хроника главных событий, произошедших в русской культуре с марта 1953‐го по август 1968 года. Их комментаторами выступают либо непосредственные участники, либо очевидцы и современники, чьи свидетельства представлены в дневниках, письмах, воспоминаниях и архивных публикациях.
Эта книга — для тех, кто хотел бы получить полное и достоверное представление о современной русской литературе. Известный филолог, критик, главный редактор журнала «Знамя» восстанавливает здесь хронику событий литературной жизни за последние двадцать лет, рассказывает о самых модных поэтах, прозаиках, критиках и эссеистах, о престижных премиях, знакомит читателей с сегодняшними творческими союзами и периодическими изданиями. А под занавес — раздел «Литературный Гиннес» — пестрая чехарда занимательной, а возможно и поучительной информации о «рекордах», которые ставят современные писатели и издатели.
Австралия, Бельгия, Израиль, Мексика, Украина, Франция, Япония… Сегодня за пределами Российской Федерации живут десятки миллионов человек, считающих русский язык родным. И среди них — тысячи писателей, так что на наших глазах, похоже, складывается литература, которую называют то «русской нероссийской», то «зарубежной русской», то «международной русской» словесностью. Первым в издательской практике систематизированным описанием этого феномена и является словарь-справочник известного критика Сергея Чупринина, дающий сведения о наиболее заметных авторах, писательских ассоциациях, периодике, Интернет-ресурсах и литературных премиях русского зарубежья.
В эту пеструю, как весенний букет, книгу вошли и фундаментальные историко-литературные работы, и мемуарные очерки, и «сердитые» статьи о том, как устроена сегодняшняя российская словесность, известный критик, главный редактор журнала «Знамя», как и положено, внимательно разбирает художественные тексты, но признается, что главное для него здесь — не строгий филологический анализ, а попытка нарисовать цельные образы писателей, ни в чем друг на друга не похожих, понять логику и мистику их творческого и жизненного пути.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).