Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2 - [182]

Осенью мне было приказано доложить в Совнаркоме о моих заграничных работах. В присутствии всех членов правительства под председательством Рыкова я сделал доклад об окислении фосфора водой под давлением и о получении солей фосфорной кислоты, когда вместо воды были взяты растворы щелочей или аммиака. Кроме этой работы, я указал на ту программу, которую! я имел ввиду выполнить во вновь организованной мною Лаборатории Высоких Давлений. Совнарком очень внимательно выслушал мой доклад, отметил мои работы, как выдающиеся, и постановил оказать мне материальную поддержку для создания самостоятельного Института Высоких Давлений. Собственно говоря, моя Лаборатори Высоких Давлений и без того являлась самостоятельной, так как я выхло-потывал себе средства для ее оборудования не через правление ГИПХ’а, а через другие организации. Кроме того, с 1927 года

я стал на свои деньги покупать оборудование заграницей и жертвовать его в Лабораторию Высоких Давлений.

Постановление Совнаркома о моих работах вполне меня удовлетворило, — за исключением, однако, одного параграфа: он гласил, что в самом недалеком будущем я должен сосредоточить всю свою работу в новом Институте, сокращая работу в Германии. Последняя фраза была высказана не в очень резкой форме, но я понял, что моим поездкам в Берлин не очень сочувствуют. Когда я получил постановление Совнаркома, то я попросил секретаря Совнаркома, Н. П. Горбунова, изменить текст этого параграфа, так как на заседании Совнаркома этот вопрос не разбирался, но получил полный отказ. Советская пресса после заседания Совнаркома курила мне большой фимиам, об’являя мои работы крайне полезными для СССР.

ГЛАВА ШЕСТАЯ АРЕСТ ПРОФЕССОРА ШПИТАЛЬСКОГО

По приезде в Москву из второй поездки в Германию', в феврале 1929 года, я позвонил Е. И. Шпитальскому и попросил его уделить мне немного времени, чтобы рассказать ему о моих последних достижениях заграницей. Он был очень рад повидать меня, и мы провели вместе почти половину воскресенья. Я никак не мог предполагать, что это — наша последняя встреча. Я ему совершенно откровенно рассказал о всех моих переговорах с Байерише Ко. и с И. Г. и о тех моих условиях, на которых я согласился продать все патенты И. Г. Но так как Е. И. был в курсе сношений нашей химической промышленности с И. Г. относительно установки на наших заводах некоторых полупродуктов для получения красителей, то я ему сообщил также о моем уведомлении Гальперина и других лиц ведущих переговоры с И. Г., что последняя компания желает купить мои изобретения по окислению фосфора водой под давлением, и что это обстоятельство может сыграть некоторую'

роль в оказании технической помощи нашей промышленности. Я сообщил Е. И., что специально телеграфировал в ВСНХ ранее, чем начал переговоры с И. Г. и кроме того я уведомил в Берлине наших делегатов по переговорам с И. Г. (двух коммунистов, которые имели контору на Унтер ден Линден), что я веду переговоры с И. Г. о покупке моих патентов. Я вспоминаю, что они мне сказали: «торгуйтесь хорощенько, они наверно Вас обдуют». Но я не получил никакого ответа на мою телеграмму из Москвы.

Е. И. Шпитальский выслушал внимательно о всех моих деяниях по этому вопросу и заявил мне, что все мои шаги были сделаны правильно, и что назначенная мною сумма достаточна, — в особенности, принимая во внимание, что я себе много напортил опубликованием заграницей некоторых моих работ по окислению фосфора, сделанных в СССР. Он мне высказал свое мнение относительно открытой мною реакции, что «это лучшая роза, которая распустилась из Вашего метода высоких давлений». Мне было приятно слышать похвалу из уст человека, который кроме научного таланта обладал очень развитым практическим чутьем.

На другой день я должен был уехать в Ленинград, но перед этим я был вызван в Совнарком на вечернее заседание под председательством А. И. Рыкова относительно утилизации электрической энергии,которую- будет в недалеком будущем производить Днепрострой. На это заседание были приглашены главные спецы по металлургии, по химической промышленности и экономисты; на это заседание явился и председатель ЦИК’а, М. И. Калинин. Собрание открылось речью А. И. Рыкова, который познакомил с главным материалом, касающимся количества электрической энергии, которую будет последовательно развивать Днепрострой, и поставил вопрос о наиболее рациональном ее распределении между важнейшими производствами. К моему большому удивлению А. И. Рыков попросил меня высказаться первым.

По возможности кратко я указал на те процессы, которые должны играть наиболее важную роль в развитии нашей химической промышленности, и привел данные относительно их размеров заграницей. Так как производство кальций карбида и кальций-цианамида являлось для нас одним из необходимых производств, то я сообщил о новом способе получения, так называемого белого кальций цианамида, в котором содержание азота доходит до 35%. Этот новый способ получения цианамида был изобретен проф. Франком. В заключение я просил дать мне слово после того, как выскажутся мои коллеги по вопросу дальнейшей организации хим-промышленности в связи с тем количеством энергии, которая будет ей дана от Днепростроя. Несмотря на долгие дебаты, собрание не пришло к определенному результату; заявок на энергию было сделано достаточно, чтобы исчерпать все потенциалы Днепростроя; казалось, на основании приводимых доказательств, что все заявки вполне оправдываются действительными потребностями и очень трудно решить, в особенности в таком многолюдном собрании, что поставить в первую голову. Было решено составить журнал заседания, дать его для ознакомления членам собрания и собрать новое заседание для окончательного решения вопроса. Но, как это часто происходило в стране Советов, второго заседания не последовало вплоть до половины 30-го года, когда меня уже не было в СССР.